– Тебе не холодно в тонких лайковых перчатках? – спросила она, когда они шли по заснеженной улице, а северный ветер дул им прямо в лицо.
– Ужасно холодно, но моя муфта такая огромная, не хочу ее носить. Мама запрещает ее ушивать, а вторая, горностаевая, парадная. – Фанни расстроенно потерла руки в тонкой коричневой лайке.
– Наверное, моя беличья муфта тоже слишком большая, но она теплая и уютная. Если хочешь, можешь погреть в ней руки, – Полли недовольно посмотрела на свои новые шерстяные перчатки, хотя раньше она находила их вполне элегантными.
– Может быть. Полли, ты только не стесняйся при девочках, пожалуйста. Я представлю тебя только двум или трем подругам. Не обращай внимания на старого месье и не читай, если не захочешь. В передней будет не больше дюжины человек. На тебя никто и внимания не обратит, у всех свои дела.
– Я не буду читать, просто посижу и посмотрю. Мне нравится наблюдать за людьми, здесь все так ново и странно.
Но все-таки Полли страшно застеснялась, когда ее провели в комнату, полную, как ей показалось, молодых леди. Они были очень нарядно одеты, все болтали друг с другом и как одна сразу же повернулись, чтобы изучить новенькую холодным взглядом, как будто сквозь лорнет. Приветливо кивали, когда Фанни представляла ее, говорили что-то вежливое и нашли ей место за столом, за которым все сидели в ожидании месье. Самые игривые старательно подражали модному греческому изгибу[2], кто-то писал записочки, почти все ели конфеты, и все двенадцать стрекотали как сороки. Полли тоже угостили карамельками, и она сидела, смотрела и слушала, чувствуя себя деревенской девчонкой среди этих элегантных молодых модниц.
– Девочки, вы знаете, что Кэрри уехала за границу? Было так много разговоров, ее отец не выдержал и увез всю семью. Правда, здорово? – спросила бойкая девица, которая только что появилась в дверях.
– Я тоже думаю, что им лучше было уехать. Моя мама говорит, что, если бы я ходила в ту школу, она забрала бы меня сразу, – ответила другая девочка с важным видом.
– Кэрри сбежала с учителем музыки, итальянцем, и это попало в газеты и наделало много шума, – объяснила первая девушка озадаченной Полли.
– Какой ужас! – воскликнула та.
– А по-моему, это весело. Ей исполнилось всего шестнадцать, он был страшно хорош собой, у нее было много денег, и все говорили об этом. Когда она куда-нибудь приходила, то все смотрели на нее, и ей это нравилось. Но ее папаша – старый зануда, поэтому он услал бедняжку подальше. Очень жаль, она интереснее всех, кого я знаю.
Полли нечего было ответить резвой мисс Белл, но Фанни заметила:
– Мне нравится читать о таком в книгах, но когда это происходит где-то рядом, то приносит одни неудобства, потому что жить становится труднее. Слышали бы вы моего papa! Он угрожал, что меня в школу будет провожать горничная, как делается в Нью-Йорке, и следить за мной. Представляете?
– Это потому, что Кэрри подделывала записки от мамы и гуляла со своим Орестом, пока все думали, что она в школе. Какая она хитрая, правда? – воскликнула Белл, как будто восхищаясь этой проделкой.
– Мне кажется, порой всем надо немного повеселиться, и нет нужды поднимать шум, если кто-то поступает, как Кэрри. Мальчики постоянно делают то, что им нравится, и я не понимаю, почему девочек принято держать в строгости. Я бы посмотрела, кого ко мне бы приставили! – добавила бойкая молодая леди.
– Для этого нужен полицейский, Трис, или маленький человечек в цилиндре, – лукаво сказала Фанни, что вызвало всеобщий смех и заставило Беатрис кокетливо покачать головой.
– Ты читала «Невесту призрака»? Так интересно! В библиотеке за ней очередь, но некоторым больше нравится «Кукольный дом». А тебе? – спросила бледная девушка у Полли, когда наступило короткое затишье.
– Я не читала ни того ни другого.
– Обязательно прочитай! Я обожаю книги вроде «Гая Ливингстона»[3] и еще Йейтса[4]. Ну и мою любимую Уиду[5], хотя у нее такие длинные книги, что я очень устаю их читать!
– После приезда сюда я прочитала только один роман Мюльбах[6]. Я их люблю, потому что они исторические, – ответила Полли, радуясь, что наконец-то может поддержать диалог.
– Это, конечно, познавательно, но я люблю остросюжетные романы, а ты нет?
Полли не пришлось признаваться, что она никогда не читала ничего подобного, поскольку в класс вошел месье, седовласый старый француз, смиренно принимавший все тяготы работы с классом хихикающих школьниц. Юные леди протараторили заданное, написали упражнение и немного почитали из французской истории. Похоже, она не произвела на них большого впечатления, хотя месье сказал, что готов отвечать на все вопросы. Когда же он сам спросил, какой знаменитый француз принимал участие в нашей славной революции, Полли пришлось покраснеть за свою подругу, которая назвала поэта Ламартина вместо маркиза Ла Файета[7].
2
Так называемый «греческий изгиб» пользовался невероятной популярностью в 1870-х годах. Заднюю часть женского платья дополняли мягкими подушками (турнюрами), которые были наполнены соломой и опилками для придания фигуре пышности. Модная тенденция стала объектом социального анализа и насмешек.
7
Альфонс де Ламартин (1790–1869) – один из крупнейших поэтов французского романтизма.
Жильбер де Ла Файет (1757–1834) – французский и американский политический деятель. Участник трех революций: американской Войны за независимость, Великой французской революции и июльской революции 1830 года.