Но какая же масленица без медвежьего представления?!
— Нут-ка, Мишенька, — начинает вожак, — поклонись честным господам да покажи-ка свою науку, чему в школе тебя пономарь учил, каким разумом наградил. И как красные девицы-молодицы белятся, румянятся, в зеркальце смотрятся, прихорашиваются.
Мишка садится на землю, трет себе одной лапой морду, а другой вертит перед рылом кукиш — это значит девица в зеркало смотрится.
— А как, Миша, малые дети лазят горох воровать?
Миша ползет на брюхе в сторону.
— А как бабушка Ерофеевна блины на масленой печь собралась, блинов не напекла, только сослепу руки сожгла да от дров угорела? Ах, блинцы, блины!
Мишка лижет себе лапу, мотает головой и охает.
Но не все коту масленица, после сладкого бывает горько, и, поклонившись в прощальное воскресенье в ноги: дети — родителям, слуги — господам, Москва затихает, цепенеет. Умирает Масленица, испугавшись горькой редьки да пареной репки. И лишь после полуторамесячного затворничества, после долгой работы без счету и роздыху наступает следующий народный праздник.
Скоро! Скоро! Скоро! На Светлой неделе в маленьких балаганчиках на Девичьем поле можно будет увидеть бородатую женщину, теленка о двух головах, человека с железным желудком, выпивающего рюмку скипидару и закусывающего этой рюмкой. Желающие смогут полюбоваться в Нескучном саду на подъем воздушного шара, надо только при этом помнить, что в тот момент, когда все увлечены и задрали головы к небу, в толпе шныряют умелые фокусники, очищающие карманы зевак.
Но особенно многолюдно станет под Новинским.
Каких только нет вокруг зрелищ! Зазывалы — отставные солдаты-балагуры — хватают, словно на рынке, праздношатающуюся публику за рукава и чуть ли не силком затаскивают в балаган, где показывают «Петрушку». Русский Пульчинелла может и девицу соблазнить, и квартального обмануть, и хозяину всыпать по первое число. И народ, вслушиваясь в веселую речь куклы, смеется над теми, кому в иные дни низко кланяется.
Разноцветные фейерверки заполонили московское небо, ни на миг не умолкает звон колоколов, то здесь, то там забавляют народ заморскими причудами приезжие шпрингеры, балансеры, кунстместеры, эквилибристы, великаны.
У каждого народного праздника, гулянья было свое место, время, традиции. Русский простолюдин любил скитаться, переезжать с места на место, и каждый мечтал посетить Москву. Здесь всегда было множество жителей самых различных губерний. Оттого и веселье было, как нигде, разнообразно — каждый приезжий привносил в праздник толику своего опыта и умения. Каждый мог выбирать, где и как ему повеселиться.
На Пресненских прудах издавна любили кататься на шлюпках и кормить жирных карпов. На Ходынском и Донском полях летом, а на Шаболовке и в Покровском зимой собирались в праздничные дни любители рысистых бегов. В Лефортово не смолкали звуки гармони, рассказы бывалых людей, шум играющих в орлянку. Первого августа на Трубе и Самотеке особенно звонко пелось в хороводе и удачливо гадалось на венок, брошенный в воду. Первого мая гуляли в Сокольниках на немецких станах. Здесь еще в начале девятнадцатого века можно было увидеть рядом с вельможными китайскими и турецкими палатками, в которых были накрыты столы для роскошной трапезы, хворостяные, чуть прикрытые сверху тряпками шалаши рабочего люда, в которых дымились самовары.
Но в своем подавляющем большинстве благородные господа старались больше и больше отдаляться от народа, ни в чем не походить на него — ни одеждой, ни языком, ни думами, ни времяпровождением. Для высшего класса и праздники-то перестали существовать, потому как каждый день стал отдыхом. Знать чинно, беззвучно постоянно гуляла, вернее, прогуливалась по модному Тверскому бульвару, ухоженному Александровскому саду, загородному Петровскому парку.
«Тут встретишь барина, обстриженного, как английский берейтор, в заморском пальто из разноцветного сукна; барыню в подозрительной шляпе черного цвета с розанчиком за ухом, в бурнусе всех возможных цветов, с белой бахрамой, красными кистями и голубым капюшоном; франта, у которого на сюртуке двадцать пять карманов, обшитых бархатом; и франта, у которого на фраке недостает трех пуговиц… Пожилые люди здесь волочатся, не опасаясь встретить Лукреций, здесь белые волосы обещают много белых ассигнаций. Есть и качели, но в этом саду гораздо приятнее качаться на стуле, потому что в лодке провалилось дно».