Дворец Пороков — самый крупный игорный дом Города и самый роскошный. Двенадцать этажей, более пятиста залов, секретные комнаты, потайные ходы и удовольствие на любой вкус. Здесь можно было испробовать все, что душе угодно — утолить жажду, похоть, тщеславие, азарт и потешить гордыню разом. Единственное условие — все стоило денег, естественно. Чем выше этаж — тем выше ставки. На двенадцатом играли уже не на ворлеоны. Жизни, здания, артефакты, судьбы — человек мог прийти туда принцем воровском семьи, а уйти безродным рабом. Могло случиться и наоборот. Существовала легенда, что когда-то глава семьи Иро-Кае заработал тут целое состояние, позволившее ему перенести сюда свой род и добиться правящих позиций. В таком вот месте мы оказались.
Здесь царили свои законы и единственная власть была выше Дворца Пороков — власть Королевы Воров, носящей Корону. Только она имела право обжаловать решения, выигрыши и проигрыши этого места и никто иной. Но Марьяна не желала участвовать в подобных вопросах, поэтому, по словам Тильмероны, Дворец Пороков и другие игорные дома стали своего рода политическими трибунами, на которых решались судьбы Города. По иронии — сегодня здесь же решится судьба семьи Шшентршон. Пускай они еще об этом не знают, но это совершенно точно произойдет. Этой ночью погибнет двое из семерых Верховных Зилотов. Событие, которое пошатнет основу пещерников и заставит их действовать.
— Кир! Ты ли это? — голос, который я совсем не ожидал услышать. Тильмерона как раз прервала свой рассказ, я обернулся и увидел давнего знакомого. Магистр Люминус Шариент, собственной кошачьей персоной! Черный кот бросил разговарить с парочкой роскошно одетых кошек и поспешил ко мне.
Когда-то именно он допрашивал меня после моего скромного триумфа в Малой Сокровищнице Шариент. Он же подарил мне фирменные кроссовки Шариент. Кот, которого я был рад видеть, как никого другого.
— Люминус, дружище! — я шагнул навстречу, протягивая руку, но кот словно этого даже не заметил, распахнул объятия и сжал меня со всех сил.
— Кир! Невероятно! Как ты возмужал, и выглядишь наконец-то прилично!
— Многое случилось, — я улыбнулся, чувствуя подступающую ностальгию.
— Да я уж наслышан о твоих подвигах. Но! Пока только слухи, не желаешь ли рассказать все из первых уст?
— Я бы с удовольствием, магистр Люминус, но прибыл я сюда не ради развлечений. Может, если найдется время после, то…
— До начала игр еще час, а Хьюго уже отправился прощупывать почву, — тут же сообщила мне Тильмерона.
— Ого, ты подружился с семьей Дэ’Уньи? Помню, в прошлый раз Нильферон собирался искупать лезвие своего легендарного кинжала у тебя в глазнице, а теперь выдал в сопровождение дочку, — мурлыкнул Люминус.
— Заводить друзей — моя особенная сила, — заявил я. — Раз у нас еще есть время, то предлагаю уединиться и все обсудить. Есть ли здесь подходящее место?
— Конечно, у наших семей особые права во Дворце Пороков. Позволите пригласить вас в мой скромный салон, госпожа Дэ’Уньи?
— Я всего лишь Советник Кира. Все будет, как он пожелает, — проворковала Тиль.
— Ведите, Люминус, — подбодрил я старого друга.
Наверное, стоит сказать пару слов о том, что происходило непосредственно внутри Дворца Пороков. Хотя, признаюсь, это будет достаточно проблематично. И дело вовсе не в царящем здесь полумраке. Игорный дом был специально выстроен таким образом, чтобы позволить посетителям чувствовать безопасность, определенную скрытность и незаметность. Небольшие залы, где посетители либо играли в азартные игры, либо собирались «по интересам». Я был абсолютно уверен, что Люминус не случайно наткнулся на меня — наверняка привратник дал ему знак. Потому как, путешествуя по этому здания, я не смог точно рассмотреть никого из посетителей. Для этого необходимо было либо сесть с ними за игорный стол, либо ответить на приглашение работников Дворца, зазывающих предаться пороку.
Я не преувеличу, если скажу, что тут было вообще все, что можно было только захотеть. Приземленные вещи вроде запрещенных веществ, алкоголя, быстрой и страстной любви — мелочи по сравнению с тем, что предлагал гостям Дворец Пороков. Какой-то нижний уровень, совершенно лишенный фантазии. Уверен, здесь можно было «выпустить пар» любыми способами, от убийства до сладкого забвения. Главное — чтобы просящий мог заплатить подходящую цену.