— Шутите?
— Нет, Аркадий Иваныч, нет. Серчай не серчай на меня, я тебе прямо скажу. Не с того конца жизнь-то строить начал… Если поймешь, что и ты виноват в разладе, приходи — научу. А коль критики в свой адрес не принимаешь — говорить нам не о чем.
— Я это понял, — с достоинством ответил Топольский, уходя.
Когда он ушел, Мария Андреевна подошла к мужу.
— Плохо-то как, — подавленно сказала она. — Зачем ты так с ним обошелся?.. Ему ведь тяжело, — ее карие глаза увлажнились. — И все он… мой Максимка виноват!
— Нет, Маша, виновата во всем она. — Степан Петрович вздохнул, а потом грустно улыбнулся. — Виновата в том, что не того человека в жизни выбрала. Ну, да это не оправдание!
Он погладил седеющую голову жены, сказал жестко:
— А этот, что жаловаться на жену приходил… как собака, которой попал кусок не по себе. И одолеть не может и попуститься жаль!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дни казались невыносимо длинными и пустыми. Почему она тогда сразу не ушла от Аркадия, ведь совсем уже решила? Умолил, упросил… пожалела. Да и родные, как бы они посмотрели на это…
У Лизы наступило состояние усталости, безразличия ко всему окружающему.
Как-то под вечер прибежала Ирина. На круглом лице плаксивая гримаска.
— Ой, Лиза, какая досада, ужас! — Ирина бросила объемистый пакет на стол, села на стул. — Ну, не болван ли мой Яков? Я готова расплакаться, — и она действительно всхлипнула.
Лиза с беспокойством посмотрела на сестру:
— Обидел тебя?
— Он… обидел?.. — Иринка утерла глаза краешком короткого рукава. И эта детская привычка совсем растрогала Лизу.
— Нет, ты подумай, Лиза, мы с Яковом соединили обе наши последние стипендии, плюс его пенсия…
— Он… напился? — Лиза с ужасом посмотрела на Ирину. — Опять начинается? Я бы на твоем месте подумала, прежде чем…
Ирина махнула рукой, сказала беззлобно:
— Ты на моем месте совсем ничего не думала.
Лиза горько улыбнулась: сестра права!
Иринка почувствовала, что сделала Лизе больно, чмокнула ее в щеку.
— Не сердись, Лизушка, я нечаянно.
Лиза ничего не ответила и только поторопила сестру:
— Ну, рассказывай!
— …Ну, мы решили купить ему костюм… У него же, сама видела, приличного ничего нет. В магазине я увидела костюмы очень хорошие! — Иринка засмеялась. — Хорошие потому, что стоили не выше наших накоплений. Я сбегала к Шатровым и просила передать ему об этом. Его не было дома. А вот сейчас он приносит… — Она кивнула на сверток. — Неслыханное легкомыслие!
— Купил не тот? Плохой, не по росту? — забеспокоилась Лиза и развернула сверток. Там лежало легкое, все в ярких цветах, шелковое платье.
— Я рада за тебя, Иринка, очень рада…
— Чего тут радоваться?.. Это же бесхозяйственно с его стороны. Я хотела сдать платье обратно, но магазин уже закрыт.
— Молчи ты — «бесхозяйственно»! Яков — молодец! Примеряй.
Иринка тотчас же подбежала к зеркалу:
— Ой, Лизушка, а ведь хорошо! Я в нем просто красивая… Яшка, родной… А я даже не хотела и примерить при нем… А ты, Лиза, отчего такая грустная? — только сейчас заметила Иринка.
— Просто так.
Иринка, забыв о платье, подошла к Лизе.
— Может быть, наконец-то, поговорим, Лиза, а? — Ее смуглые щеки зарделись: — Я кое-что слышала о тебе и о Говорове.
Стало тихо. «Тик-так» маленького будильника только и слышалось в комнате. Ирина подошла к окну, посмотрела в вечернее небо, разлинованное телеграфными проводами.
— Ты меня осуждаешь, Ирина?
Ирина резко повернулась:
— Да!
«Сестра сейчас уйдет от меня! — и что-то словно оборвалось внутри Лизы: — Неужели отвернется?»
Ирина подошла к Лизе. Нет, она уже не была похожа на девушку-вострушку. Женщина, сочувствующая и осуждающая, смотрела на Лизу.
— Любишь? — спросила она тихо.
— Люблю. — Глаза Лизы блеснули. — Больше жизни! Не могу без него, не могу. Не могу, Ирина, слышишь!
Голос замер. Лиза глухо зарыдала.
— Можешь меня осуждать, презирать, но я буду его любить!
В дверь постучали и тотчас приоткрыли ее, раздался детский голос:
— Добрый вечер!
Лиза вздрогнула. В дверях стоял Андрейка Говоров. В руках мальчика была банка со сметаной.
— Тетя Лиза, ваша Галинка чуть всю сметану не разлила. Идет, а у нее течет и течет, и все руки перепачкала в сметане и даже платье…
— И совсем нет! — пропела Галинка, выглянув из-за спины Андрейки, и выставила вперед ладошки: