Алевтина сжимала лапищу в обеих руках и радостно заливалась хохотом.
— А еще от папиного рюкзака была ваша аура, — внезапно замолчав, подняла она глаза на хозяйку, прогуливавшуюся с псом.
— Да, собственно, мне пора представиться. Я Тамамо-но Маэ, мне приятно познакомиться с вами, — женщина в кимоно церемонно поклонилась. — Я знаю, что вы Марья Моревна Кощеева. Ваш сын очень похож на вас. И с вами, видимо, одна из его дочерей.
— Я Танака Томоко…
—…вторая дочь лидера клана Танака, Шестирукого Демона-Разрушителя, — продолжила кицунэ.
— Да, в самом деле, — задумчиво откликнулась великанша. — Это я.
— Так вот, вы куда-то шли, — напомнила Тамамо-но Маэ.
— Да, и нам как раз пора, — сказала Марья Моревна. — Я бы попросила вас составить нам компанию, но, боюсь, вы можете оказаться заняты, а мне пока не известны формулы вежливости, приемлемые в нашем случае. У нас было очень мало времени, и я не успела изучить их в должной мере.
Кицунэ сложила поводок на шее пса, завернув его каким-то хитрым узлом.
— Юта умён и обучен самостоятельно добираться домой, к тому же здесь недалеко. Я с вами.
Аля забралась туда, откуда слезла.
— Мы что, идем к храму шинигами? — удивилась Томоко, увидев, куда они поворачивают, повинуясь указаниям Али.
— Наверное, — отозвалась Марья Моревна. — Если честно, я даже не знаю, зачем, а не только куда.
— Я знаю, — сжав зубы, проговорила Тамамо-годзэн. — Однако сначала придется понаблюдать, что мы вообще сможем сделать. Я попробую рассказать вкратце то, что мне известно, а дочь Разрушителя поправит мой рассказ…
Ночные мысли не привели ни к какому выводу. Я провалялся в кровати до самого рассвета и, раз уж поспать не удалось, надеялся, что хоть на месте что-нибудь соображу. Все дорожки по-прежнему вели к храму на территории Кицуки.
Спасительная идея проскочила сама. Ладно, кофе спасет мир.
В рюкзаке были символические бутерброды, бутылка с водой, пара запасных шмоток, кошелек и стрела. Я быстро шагал к храму. Мне нужен был Кейтаро-сан. Я очень рассчитывал, что разговор с шикигами поможет мыслям связаться в какой-то оформленный план.
Но Кейтаро там не было. На месте, где вчера я видел серый панцирь печати, стояла она.
Длинное белое кимоно спускалось до самой земли и немного лежало на траве. Полы были чуть сероватыми, как будто она ходила в нем по улицам.
Черные волосы спускались ниже поясницы. Сверху на голове был какой-то символического размера платок из той же ткани, из которой было пошито ее кимоно.
Огромные рукава висели до самого газона.
Я не видел таких одеяний.
Она обернулась ко мне и ожгла взглядом до самых костей. Меня не просто пробрало. Я перестал дышать на секунду.
Мир мигнул.
Во всем мире осталась одна она. И больше не было никого.
Я был уверен, что продолжаю спать. На ходу я снял рюкзак и положил его на траву. И продолжал идти к ней уже налегке.
Она стояла на месте, не говоря ни слова и по-прежнему вонзившись в меня взглядом.
Я подошел и подавил желание подобраться поближе и потрогать рукав ее одежды. Она не двинулась ни единым мускулом, ее глаза не бегали по мне изучающе, я даже не был уверен, что она дышала.
С расстояния не более пяти метров я смотрел как зачарованный на ворот ее кимоно и отчетливо видел то, что не заметил с самого начала.
Он был запахнут на левую сторону. Так одевают мертвецов.
Когда по мне первый раз пришлось ее аурой, я почувствовал себя наковальней в легендарной кузнице. По мне било так, что я собрал все свои силы, чтобы не согнуться под атакой. А ведь это даже ударом не было, лишь фоновое давление.
Перед глазами проскользнула светлая горница, где на вязаном половике было принято разуваться перед входом. На столе стоял горшок с извечным пучком бессмертника.
Я сморгнул. Наваждение исчезло.
Я надавил в ответ.
Мы прессовали друг друга из последних сил. Каждый видел, что делает другой. На расстоянии, наверное, мы выглядели просто как стоявшие друг напротив друга люди…
— ЯНО, ПЕРЕСТАНЬ МЕРЦАТЬ!
— КОСТИК, ПЕРЕСТАНЬ МЕРЦАТЬ!
Мы синхронно вздрогнули и подняли глаза в небо, откуда исходили чудовищные глубочайшие голоса, звучавшие только для нас.
— Мама?
— Бабуля?
С неба раздался звонкий женский смех на два голоса. Я был готов поклясться, что со мной разговаривала Морана Смерть.
И если для меня Мора была бабулей, то несложно было догадаться, к кому обращалась моя соперница.
Голоса смолкли.
Удивленный прохожий смотрел на странной конфигурации облака, подсвеченные розовыми лучами солнца. Одно из них напоминало скалящуюся Годзиллу, а второе — фигуру Мрачного Жнеца из европейских фильмов. Полюбовался блин рассветом. Тьфу, примерещится же.