Ему удалось сбить меня с толку окончательно. Ничего не отвечаю и задумчиво хлопаю глазами.
Что он всем этим хочет сказать? Неясно, к чему клонит.
— Седьков, начало разговора! — светило педагогики чуть досадует и слегка раздражается. — Если человек — это ЧЕЛОВЕК, он всегда прорвётся, как подорожник сквозь асфальт! В какое говно его ни окунай! Я начал с этого!
— Упс, да. Пардон. Никак не сложу три плюс два. А вы это к чему всё?
Цель его общения понятней не стала.
— Я никак не могу повлиять на твою способность либо неспособность быть человеком. Ты захотел — и снёс практически дважды всю школьную иерархию. Не займёшь её место, кстати, только по причине отсутствия гражданства — за тебя не могут голосовать.
— Ух ты. — С такого ракурса я не думал.
— Угу. А пока ты не хотел — тебя бы из болота не вытащили и сотней бульдозеров.
— Вы хотите сказать, что...
— Я давно в этом кресле. Многое видел, многих видел. За редким исключением учитель очень мало может повлиять на окончательный результат ЛЮБОГО ученика.
— Я считаю этот ваш тезис преступно неправильным.
— Считай, — Трофимов грузно спрыгивает с окна и беззаботно пожимает плечами. — Иногда, чтобы ученик понял через десяток лет, учителю нужно сеять семена заранее. Чего приходил-то?
— У Рашида выбит глаз, раз. Спасибо за помощь вчера в лицее, два. Три: вы бы не могли вызвать полицию по факту телесных повреждений Лысого? Как вчера?
— Два: не за что, уже проговорили. Раз: да и хрен с ним. — Завуч весело занимает собственное кресло и набулькивает в чайник ещё воды (оказывается, у него там и кран, что ли — плохо видно с этим зрением). — Три. Поскольку ты со вчера не бесклановый, проблемы родни Али теперь — никак не мои. Можете делать друг с другом, что хотите, у меня — уведомление с сервера юстиции.
— Упс.
— А ты как хотел?! Слушай, я сейчас начну нервничать от твоего тугоумия.
— Постараюсь это пережить, — бормочу себе под нос.
— Ладно, заново... Виктор, я тебе ещё раньше говорил, что не хочу конфликтов С ВЛИЯТЕЛЬНЫМИ Р-О-Д-И-Т-Е-Л-Я-М-И! Тем более, если эти конфликты — за тебя-дворнягу, с которой в жизни никогда ничего не поимею, когда ты вырастешь. Но сейчас всё изменилось. Не сечёшь?
— Упс.
— Ага. Во-первых, ты теперь Хамасаки — как минимум, с точки зрения текущих управляющих традиций. Во-вторых, ты уже не ноль, а самый динамичный рейтинг на момент.
— Боюсь, я вас не до конца понимаю. Я же тот же? Рейтинг, опекунша — производные?
— М-да... не понимаешь... Ну и ладно. У тебя просто ещё висят психотравмы, — он досадливо морщится. — Пройдёт... Неважно, как к тебе относятся другие. Важно, кто ты сам. В конечном итоге рулит только это.
— Даже не знаю, что вам сейчас сказать, чтобы это было прилично.
— Вот и помолчи. Всё, пока. Допил? Мне пора работать, тебе — на урок.
Уже практически закрываю за собой дверь его кабинета, когда меня догоняет последняя фраза:
— За опоздание баллы не снимут только один раз, сейчас!
Глава 2
Интерлюдия 1
Глава 3
— Я не могу посвящать тебя в ТАКИЕ детали. Это касается всей диаспоры. — Юнь, судя по лицу, что-то решила для себя и сейчас откровенно упёрлась. — По крайней мере, в школе. Для ясности: я понимаю, что вы сейчас на коне. У меня тоже есть свой прогноз о том, что будет на выборах. Но...
— Хочешь, в морду дам? — абсолютно спокойно предложила Ана.
— Попробуй! — китаянка мгновенно изобразила свернувшегося в клубок ежа.
Эрнандес молча уронила под ноги два рюкзака (свой и Рыжего) и сгибом локтя захватила шею собеседницы. Соединив ладони в замок, баскетболистка одновременно согнула свои ноги в коленях и без особого труда повалила более лёгкую Сяовэнь на землю, оказавшись сверху.
"О. А вас борьба в партере, хе-хе, 😍" — пришло от Мартинес без пауз.
В переводе на человеческий это значило: та как обычно валяет дурака, но за обстановкой наблюдает через расширение ускорения. Почему — сказано не было; значит, она сама ещё не во всём уверена. Но мысли по поводу происходящего имеет.
Видимо, грядёт разбирательство с родней Лысого, подумала про себя баскетболистка, а вслух продолжила общение с одной из двух глав школьного самоуправления:
— Тебе удобно?
Повозившись, Ана разбросала пятки пошире, исключая на всякий случай контратаку китаянки.
Хань заворочалась под более рослой противницей, потешно болтая в воздухе ногами и не имея сил разорвать чужой борцовский захват. Ещё она попыталась наносить какие-то удары, но на это латиноамериканка только глумливо хмыкнула:
— Чё, не работает?
Даже ежу было понятно, что на этом уровне рулит борьба, а не замудреные китайские техники третьей левой пятки кого-нибудь небритого семизвёздного богомола.
"Вау. А у неё розовые трусики! 😝🤩" — Мартинес, наблюдая элементы убеждения подругой китаянки со стороны, то ли скучала, то ли развлекалась, то ли просто информировала. — "О, и в попку ей врезались. А ещё она ножками смешно болтает — и под юбкой всё видно 🤩. Ты это, разверни её на 90° в любую сторону? 😌 А то потом вы помиритесь, а к её роликам с голыми сиськами добавят эти, с распахнутой ****ой: и будет она тебе злейший враг, а не временный союзник".
"Не мешай" — бросила Ана. — "Ты же видишь, я работаю!!!".
В ответ пришло тявканье койота, валяющегося на спине и сучащего в воздухе всеми четырьмя лапами: "Кстати, твои стринги тоже видны 😛. Но оно тебе пофиг, я знаю. Красоту ничем не испортишь 😘".
— Сяовэнь, давай не будем ссориться? — рассудительно предложила Эрнандес вслух, не ослабляя давления и смахивая сообщения от подруги вниз.
На открывшиеся детали собственных анатомии и нижнего белья ей было решительно плевать.
— Лично мне не очень нравится в не самой дешёвой одежде валяться по земле, собирая харчки и собачьи какашки, — продолжила спортсменка, прикидывая, на какие бы ещё струны надавить, раз эти не работают.
— Тут нет собак! — прохрипела хань, всё ещё силясь высвободиться. — Встань с меня, сука толстая!
— Как скажете. — Весело фыркнула Ана, перекатываясь в сторону и поднимаясь на ноги.
Подбирая два рюкзака и не делая ни малейшей попытке помочь встать Юнь.
Коль скоро речь зашла о её весе, конкретную тактическую ситуацию можно было считать выигранной — давно известные внутришкольные нюансы.
"Завидует! 😝" — тут же отреагировала Мартинес, демонстрируя то ли чтение по губам, то ли невероятно усиленный (непонятно чем) слух. Уточнять не было ни возможности, ни желания, а смешной навет по поводу собственной привлекательности баскетболистки был именно что смешным.
— Что ты рассчитываешь выиграть, задерживая меня в шаге от победы? — латиноамериканка мысленно позавидовала Мартинес, умеющей так естественно менять стиль общения по ходу беседы, и решила для разнообразия задать лобовой вопрос.
— Я этого пока не готова обсуждать. ПОКА. — Похоже, Сяовэнь сейчас что-то напряжённо прокручивала в голове и где-то даже дрогнула.
Нужно дожимать?
— Хорошо, спрошу иначе. Что ты потеряешь — безоговорочно и наверняка — если моё назначение станет решенным вопросом сегодня, а не завтра и не через два дня?
— Зачем тебе? — китаянка в очередной раз изобразила дикобраза.
— Если я не могу заинтересовать тебя плюшками, то хочу понять, могу ли компенсировать твои минусы, — пожала плечами Эрнандес. — Как говорится, есть две стратегии управления: нужно либо дать хлеба голодным, либо избавить от страхов боящихся. С хлебом у меня не вышло, вот пробую с твоими страхами.
"Ана, не меняй лица! Вот так и шагай! Как будто скучаешь и отрабатываешь прописанный номер!".
"???" — баскетболистка всегда внимательно относилась к замечаниям подруги, но сейчас её просто не понимала.