Посадские "иоанниты", они же "солнышки", наслаждались переменами - любые телодвижения в землеустройстве, избушкостроении и тяжестеподнимании неизбежно комментировались. Причём, с широкими улыбками на довольных лицах. Народ тянется даже к видимости работы, а при появлении результатов с радостью ими пользуется. Правда, не всегда благодарит! Да и как им было не реагировать, если даже кривой вонючий ручей очищался, выравнивался, укреплялся где надо. Тем более, что рядом с ним уже благоустраивалась площадка под пилораму и прибывали детали водяного колеса. Даже сгнившую пристань разбирали, чтобы чем-нибудь заменить - пусть даже бессмысленным, но, по крайней мере, новым. Так что наблюдающим старикам и болтливым кумушкам было обеспечено раздолье для наблюдения и последующего языкочесания.
Царевич приезжал раз в месяц, понаблюдать и внести коррективы. Нарышкин, полностью погрузившийся в организаторское упоение, даже переехал из родового особняка в одну из изб, где и принимал Иоанна. Впрочем, оба привыкли в Беспутино к простым условиям и не обращали внимания на несоответствие места проживания их статусу.
В принципе, уже всю "группу Вяземского" считали отмороженными и махнули на них рукой. Всё равно уедут к белым медведям, так чего обращать внимание на недотыкомоков? Москва жила более утончёнными новостями, такими как запрет на вход в Кремль в боярских шубах и ферязях. Да и бритьё бород смущало ортодоксов, как бы не издали указы об обязательном "онемечивании". Те же московские стрельцы потихоньку косились на новые полки иноземного строя, опасаясь повышения задолженности от казны и урезания льгот. Ну, а сплетни об излишней дружественности царевны Софьи и красавца Голицына не разносили только глухонемые и безногие. К безногим, за слухами, народ сам ходил, попутно с посещением церкви. Там же, многие выспрашивали о здоровье отлучённого патриарха Никона. Церковный деятель, вернувший старые греческие обряды и толкования, просто развалил народ на неравные части. Как положено, во благо верующих! А сейчас отсчитывал свои последние дни перед тем, чтобы отчитаться за содеянное там, где спрос будет полным.
Письма из-за морей принесли радостные вести - новый дёготь и жаропонижающий, болеутоляющий отвар оказались нужными и ценными товарами. Цену на "срачу-интандуру" португальцы утвердили, а по целебной жидкости предложено было согласовать её во время летнего визита. Так что Михайла распорядился подготовить торговый запас обоих хайтеков, а заодно подбить баланс по финансам. Раскидывать денюжки навскидку становилось сложно - слишком много хозяйственных ответвлений появилось за год. Всё, что можно, Вяземский спихивал на субподрядчиков и смежников, не пытаясь даже подгрести под себя вспомогательные производства. Всё равно "манагеров" не хватало, вместе с менеджерами и толковыми супервайзерами. Зато воскресенцам подкинули идею создания "управительской школы", раз уж возникла такая потребность. Игумен затею одобрил, а братия поддержала (веселее монастырствовать станет). Осталось получить добро от церковных и мирских "владык", чем настоятель занялся лично.
Части крепостных Михайла дал вольные за доблестный труд, включая старосту Анисима и "шишков" с вяземского подворья, последовавших за ним. Де-факто они уже давно не рабствовали, однако формальность де-юре была необходима. И, как пример оставшимся в крепости, и как жест доброй воли. Верноподданные чуть не плакали от счастья (многие всё-таки плакали), становясь ещё более лояльными. Да и какой смысл уходить, воспользовавшись оказией, от достойных заработков и соучастий в ремёслах? Тем более, уже каждый третий чего-то организовал или лично производил для схизматиков. В маленьком Беспутино наступил век кооперации и компанейства!
Кузьма на этот раз получил два полных взвода дружинников и отделение "егорок", которых он должен был проверить на пути в Смоленск и обратно. Также его озадачили четырьмя новыми повозками, заполненными по самое не могу, чтобы проверить их ходовые качества. Никто даже не задумался, что с ними делать, если все они развалятся по дороге. Ларион, дождавшийся мастеров, выкупленных в Туле, забрал ещё два младших взвода, часть обученных строителей и колхозников и выехал в дальние дали. То бишь, в Курские земли для освоения Красного болота и окружающих владений Вяземского.