Молчание мачехи становится менее угрюмым.
— Так что это разовая выплата была. Сейчас мне стипендии хватает, но впритык. И моя помощь вам в том и состоит, что я с вас деньги не тяну.
— И что же нам теперь делать?
— Поспрашивать родственников, друзей, кредит взять, — пожимаю плечами. — На меня, как на финансового донора, вы можете рассчитывать не раньше чем года через три.
— Ты же вроде закончил учиться? — мачеха инстинктивно ищет зацепки.
— Закончил и даже диссертацию защитил. Но за саму по себе кандидатскую степень платят всего три тысячи. Копейки, в общем…
— Ты диссертацию защитил⁈ — родители вытаращиваются на меня одновременно.
Ты смотри, и правда не знают. Удивительно! Весь город в курсе, а они — нет.
— Ага. В начале месяца. Но зарабатывать пока не могу, у меня сейчас латентный период скрытого развития. Долго объяснять.
Мне подкинули какие-то часы преподавания, как ассистенту. Кое-какие математические дисциплины, те же ТФКП и тензорный анализ, ещё хожу на пары по иностранным языкам. Преподаватели оценили присутствие на занятиях ещё одного практически носителя языка. Наш свободный диалог между собой, часто со шпильками в сторону нерадивых, заметно повышает мотивацию.
В общем и целом, мои доходы сейчас слегка превышают тридцать тысяч. Но только потому, что пока числюсь аспирантом, и мне идут доплаты за музыку и танцы. А вот олимпиадная надбавка накрылась медным тазом сразу после защиты диплома. Бухгалтерия сработала с непохвальной оперативностью.
Папахен мгновенно соображает на стол бутылку вина. Железный повод выпить, тут не поспоришь.
— Мне буквально капельку, — ставлю ограничение. — Исключительно за ради компании. Заметил, что алкоголь здорово мозги тормозит.
Папахен пробует спорить.
— Ты, пап, просто не понимаешь. У меня мозги — тонкий рабочий инструмент. Это всё равно, что ты в свои трансмиссии или в поршневую группу песка и пыли насыплешь.
— Да брось, сын! Ничего не будет!
— Пап, это тебе ничего не будет и всем твоим знакомым. Вам же не придётся в семнадцать лет кандидатскую защищать, а в двадцать — докторскую.
Привираю, конечно. Никакой докторской не планирую. Сильно подозреваю, что не до неё будет. В личных планах точно не стоит. Собственно, и кандидатская не стояла, случайно всё вышло. Если появятся идеи по ходу жизни, тогда посмотрим, но грузить себя лишним не собираюсь.
Глава 7
Гнилой базар
22 декабря, среда, время 15:10.
МГУ, аудитория в Главном здании.
— Я вот смотрю на вас, дорогие мои, — проникновенный и ласковый голос женщины, профессора с кафедры экономической географии, разносится над залом. — И у меня прямо сердце кровью обливается, когда я вижу вас, таких юных и полных энтузиазма.
Опасность чувствую только сейчас. До сего момента прокручивал в голове визит в родной город. Зашёл я в этот «АФБ-Проект» в понедельник с утра, хотя жутко не люблю с утра куда-то уходить. Искин возмущается. Приходится во время езды в транспорте, прогулок по заученным маршрутам, ожидания в приёмных загружать его объёмными задачами. Умножать четырёхзначные числа он презрительно отказывается, иногда развлекается вычислением логарифмов и иррациональных степеней. Вот это он любит. Однако при этом понимаю, что кроме разминки, позволяющей держать форму, никакой другой пользы нет.
Поэтому последнее время мой искин загружен задачей забора кислорода из атмосферы на гиперзвуковой скорости. Если эту задачу решить — не нужно будет грузить ракету огромной массой жидкого кислорода. Тем самым получится кардинально уменьшить стартовую массу и революционным рывком увеличить коэффициент полезной нагрузки.
Про себя называю тяжеловесную привычную компоновку трёх ступеней ракетного носителя тяжёлого класса «двойным семидесятипроцентным проклятием». Там не точно семьдесят процентов, плюс-минус лапоть, но близко. Не меньше шестидесяти пяти точно.
Проклятие заключается в том, что первая ступень составляет семьдесят процентов от стартовой массы корабля. Вторая часть проклятия: семьдесят процентов массы первой ступени — это жидкий кислород. Ну, если использовать топливную пару водород — кислород. Зачем, скажите мне на милость, делать настолько могучие запасы кислорода при полёте через кислородную атмосферу? Наши инженеры, каким-то образом решив проблему подачи атмосферного воздуха в камеру сгорания, сумели построить гиперзвуковые ракеты. По слухам, те достигают скорости в четыре километра в секунду и выше. А это, извините, почти результат работы не первой, а второй ступени. Это при том, что движки гиперзвуковых ракет жгут топливо в воздухе, а не в чистом кислороде. Хотя кто их там знает, возможно, эти умники смогли сепарировать кислород из воздуха, только помалкивают об этом.