У-ф-ф-ф!
— С чего ты взяла, что это проблема? — снова пучу глаза, но уже по-другому. — Нет. Работа с инвесторами ведётся уже давно, это совсем не новость…
— Подробности! Сюда, на стол! — Кира красиво подбирает ноги и слегка хлопает ладошкой по низкому столику.
— Подробности засекречены, — пытаюсь увильнуть, тем более это правда.
— Давай, что не засекречено.
— Так даю же! Мосты наводятся уже несколько лет. Вся тонкость в условиях, сколько инвесторам предложить, какой процент прибыли на вложенные деньги. Обычная рыночная коллизия. Предложишь слишком привлекательный — выстроится очередь, так что придётся отбиваться. Слишком скромный — никто не придёт.
— И какой процент вы предложили? — яркое любопытство легко пробивается сквозь затемнённые очки.
— Я же говорю: хороший. Конкретно не могу сказать, договор закрытый, сведения строго конфиденциальны. Знаю только я и сами инвесторы.
— Большие деньги любят тишину? — улыбается настолько хитренько, аж начинаю жалеть, что пришёл.
Не ожидал, что меня так быстро разденут.
— Пока нет никаких денег, ни больших, ни… хотя малые уже есть. От Госдумы. Больших денег нет, есть устное соглашение о намерениях.
— Соглашение, выходит, есть?
Чозахрень⁈ Чувствую себя, как на допросе у матёрого следователя.
— Договорённость есть. Определённости в размерах нет. Давай не будем об этом, а? — включаю режим кота Шрека.
— Почему?
— Потому что сглазить боюсь. Запросто всё может сорваться.
Лукавлю, но мне надо этот поток неудобных вопросов остановить.
— Хорошо. Тогда следующий вопрос. Как и чем расплачиваться будете?
Тоже не очень приятный вопрос, но уже не так сильно.
— О, возможностей масса. Во-первых, какое-то производство у нас будет. Причём высокотехнологичное. Во-вторых, большой проект, а он у нас просто огромный, можно сказать, глобальный, всегда даёт массу возможностей.
— Например?
— Вопрос конвертации нематериальных активов в материальные. Ты должна это понимать. Например, если твой блог станет на порядок более популярным, ты же найдёшь возможности утяжелить свой кошелёк, правда?
Задумывается.
— Да-а… будете рекламой заниматься?
— Запросто! Почему нет? И о производстве не забывай. И другие возможности есть. Вот возьмём в качестве иллюстрации нашего президента. Он ведь крупная фигура, так? У него есть огромный актив — его популярность. И не только у нас в стране. Как ему конвертировать этот актив в деньги? Вдруг они ему понадобятся? Скажем, личный пенсионный фонд организовать.
— И как? — теперь огонёк в её глазах меня устраивает.
— Очень просто. Выложить на аукцион свои часы, например. Какой-нибудь «Ролекс» за пять — десять тысяч долларов. Как думаешь, за сколько он их продаст?
— Тысяч за сто? — предполагает Кира навскидку.
— Может, и больше. Там же не просто часы. Будет приложен документ, где он их купил или кто подарил. Фотографии, где они видны на его руке. Какой-нибудь сертификат достоверности. И что получается? Президент легко продаст любую свою вещь за десятикратную цену. Или больше. Это иллюстрация возможности конвертации нематериального актива в материальный. Ведь что такое бренд? Сначала компания раскручивает его, рекламирует, вкладывает деньги. Именно в нематериальный актив. А потом доят этот бренд годами и десятилетиями. Бренд — самое выгодное вложение. Не драгметаллы, не акции, не имущество любого рода, движимое и недвижимое, бренд — вот самое выгодное размещение капитала.
Кира настолько серьёзно задумывается, что ненадолго отключается. Пользуюсь моментом и прихватываю со стола бутылочку с минералкой. Во рту от говорильни всегда пересыхает.
— И у нас этот бренд будет, — заключаю свой спич. — Мало кто его сможет переплюнуть.
— Илон Маск? — Кира снова включается.
— «SpaceX» нам только в помощь. Если вдруг распространится мнение, что мы — конкуренты, мы моментально встанем на новый уровень. Рядом с ними. Кстати, им в этом смысле тоже поспособствуем. Противостояние всегда привлекает публику. Матч сильнейших команд, поединок боксёров за чемпионское звание всегда найдут массу зрителей. А это что?
Кира хлопает глазами в тему. Не беда, что не знает, как ответить, а наоборот. Короче, принимает подачу абсолютно правильно.
— А это популярность, нематериальный актив. Для обеих сторон, кстати. Какой-нибудь Майк Тайсон, как человек и даже боксёр, сам по себе мало кому интересен. А вот на ринге, в схватке с сильным противником, приковывает к себе огромное внимание. Поэтому для «SpaceX» появление реального конкурента очень полезно. Конгресс США, или кто там ему деньги подкидывает, тут же удвоит его содержание. Или утроит. Конгрессмены тоже люди, азарт у них тут же разгорится.
— И кто победит?
— В этом-то и состоит интрига, приковывающая внимание, — после паузы добавляю: — Конечно, я считаю, что мы победим. Американцы будут уверены в своём кандидате. Вот и смотрите, прибавляйте нам популярности, а мы станем на этом зарабатывать.
— С этим понятно. Ещё какие-нибудь задумки есть?
— Многое и так известно. Тот же космический туризм.
Кира морщится. Тоже правильно. Банальность ведь сказал. Но не совсем, не совсем.
— В этом ничего нового…
— А если космический отель? Мест на двадцать — тридцать? Сначала на орбите, там глядишь и…
Удаётся удивить. Надеюсь, не только её, но и зрителей.
О перспективах космической геологии умалчиваю. Боюсь. Если кто-то, кому не следует, узнает, что целюсь на ту же Психею, мне несдобровать. Окажусь под пристальным вниманием могущественных завистников. Из той же Америки.
— Опять же, если до Луны доберёмся, деньги польются рекой…
— Луна большая, когда вы там что-то ценное найдёте, — девушка скептически кривит губки. — И если найдёте. Думаешь, там золотые самородки на поверхности валяются?
— Может, валяются, может, нет. Но обычные камешки там точно есть.
— И что? Будете продавать камни? — хихикает весело.
— Да.
— И кто их купит?
— Многие купят. И ты купишь. Скажем, тысяч за тридцать — сорок запросто купишь.
Кира откровенно ржёт. Терпеливо жду окончания неуместного веселья.
— Представь, камешек обычного вида, даже неяркий. С одной стороны отполирован, и там выгравирована дата и координаты места, с которого он взят. Разве не отличный сувенир? А если он будет из какого-нибудь хризолита?
— Что такое хризолит?
— А я откуда знаю? — пожимаю плечами. — Не важно. Любой, достаточно красивый на вид, пусть и дешёвый минерал подойдёт. Самое его главное качество будет в том, что он лунный. Мы как-то обсуждали возможность продаж. До цены золота по весу такой сувенир не дотянет, но цену серебра превосходит многократно.
— Как будете доставлять с Луны? — всё-таки не дура, додумывается до толкового вопроса.
— Если там найдётся вода, или отдельно кислород и водород, то вопрос с ракетным топливом будет решён. Пуляй себе ракетки с Луны и приземляй их в расчётной точке. Для доставки пассажиров не пойдёт, а для грузов нормально. Не сильно дорого. Мы прикидывали предварительно.
— Ты считаешь, что как только вы достигнете Луны, проблема расплаты с инвесторами будет решена?
— Возможно, не полностью, но да, начнёт решаться в любом случае.
— Успеешь?
— У меня срок в десять лет. За это время можно горы свернуть, а затем поставить их на место.
Чую, что не вспомнит, придётся самому. Время для дозволенных разговоров истекает.
— Почему не спрашиваешь, с какой новостью я пришёл? В самом начале ведь сказал.
— Ой, точно! И какая новость?
— Вчера мне восемнадцать исполнилось. Я теперь совершеннолетний, мои права резко расширились. Даже выпивать имею право. Хотя всё равно не буду.
— Так это же надо отметить!
И тащит меня в ресторан. Но хоть платить за себя не понуждает. Не пойму, это повышение моего статуса или понижение? Или просто впала в феминистские заморочки?