— Давайте опробуем новые условия, — предлагаю обычный тестовый перевод.
— Хорошо, идите к Саше.
Через пять минут с недоумением рассматриваю выданную принтером платёжку. Сверяю с соглашением, смотрю обратно.
— Что-нибудь не так? — спокойненько так вопрошает менеджер Данилов.
— Ну, если для вашего банка обычная история, когда правая рука не знает, что делает левая, тогда всё так, — уже не вскипаю, привык.
Перегнали двадцать долларов. Специально такую сумму выбрал, чтобы четверть процента комиссии не дробили центы на десятые и сотые доли. Оговорённая комиссия с двадцатки должна быть ровно пять центов. Но нет, банк опять снял полновесный процент, двадцать центов. Так сказать, два дайма.
Возвращаюсь к Валерьяну, молча кладу платёжку на стол. В глазах один из популярнейших вопросов на Руси: чозахрень? Современная модификация более древнего: чо за муйня?
Сначала смотрит на меня вопросительно. Поняв, что объяснений не дождётся, начинает изучать платёжку. Несколько минут тратит, затем начинает ругаться.
— Ладно, вы тут разбирайтесь, а я пошёл…
По пути вызваниваю Марка. Когда он приходит, сваливаю финансовые проблемы на него. Пусть прорабатывает наилучшую стратегию политики агентства в этом вопросе.
Глава 13
Круги по воде
5 июня, понедельник, время 10:10.
Москва, Министерство финансов РФ.
Перед дверью с табличкой «Первый заместитель министра Огородникова И. А.» на секунду останавливается, а затем, после ритуального стука в дверь, заходит молодая красивая женщина. Бескомпромиссная брюнетка, типичная русская азиатка. Бурятка, якутка или казашка с примесью русской крови. Разрез глаз, к примеру, характерный, но при этом глаза — завидных для чистокровных узкоглазых азиаток размеров. Выдающиеся скулы лицо не портят, а придают особый экзотический шарм.
— Вызывали, Ирина Анатольевна? — русифицированная азиатка аккуратно садится на предложенное место, без напряжения держа прямую спину.
— Да, Ксения Юрьевна. Вот, посмотрите, — куратор департамента, возглавляемого азиаткой, пододвигает несколько бумаг.
— Ассоциация «Кассиопея», это студенческое научное общество в МГУ, извещает нас, что готово принять деньги, предусмотренные госбюджетом на текущий год. Указывается счёт и ответственный за него.
Азиатка согласно угукает, продолжая читать.
— Тот же самый ответственный, некто Колчин, но уже как глава ООО «Космическое агентство „Тоннель в небо“» предлагает правительству РФ в лице нашего министерства и других заинтересованных ведомств принять участие в работе закрытого паевого инвестиционного фонда «Инвест-Солярис», созданного этим ООО. Фонд перейдёт в закрытый режим 31 августа нынешнего года.
— Шестнадцать с лишним процентов это, конечно, сильно… — начинает азиатка Ксения.
— С привязкой к стоимости золота, — перебивает хозяйка кабинета, — читайте подробности.
— Ого! Но тут не только золото…
— Грамотно сделано. Меры диверсификации. В последние годы цены на золото и другие драгметаллы растут опережающими темпами.
— Хм-м, тут задиристая приписка есть, — далее азиатка цитирует: — «В случае отказа правительства РФ вкладывать средства в ЗПИФ „Инвест-Солярис“ фонд обойдётся уже имеющимися инвестициями. Предполагается участие в работе фонда МГУ…» И сколько они набрали?
Ксения Юрьевна глядит на свою кураторшу вопросительно и с некоторым скепсисом.
— Неизвестно. Разговаривала с руководством ВТБ-банка, где ООО свои счета открыло. Утверждают, что этот паренёк, Колчин, держится уверенно и даже нахально. На валютный счёт, это один из многих, уже пришло больше тридцати миллионов долларов. Двадцать из них тут же конвертировал в рубли.
— Объективно это мелочи…
— Не для свежеиспечённого ООО, Ксения Юрьевна. Люди из ВТБ утверждают, что Колчин договаривался о первом транше в полмиллиарда долларов, так что я не знаю, что и думать.
— И вместо полумиллиарда приходит всего тридцать миллионов? — азиатка скептически хмыкает. — Паренёк просто щёки надувает от важности и в нулях запутался.
Ирина Анатольевна веселья подведомственной азиатки не разделяет:
— Нет дыма без огня, дорогая моя. В огромном транше элементарно нет необходимости, они только начинают работать. Если пришло несколько десятков миллионов, то это не просто так. Значит, существуют коммуникации, по которым деньги идут. И кто-то присылает их из-за рубежа, предположительно из Вьетнама. Какой-то трастовый фонд. По юридическим условиям работы трастовых фондов информация об их учредителях закрыта. Известно только, что он не личный и не семейный. Так что наш мальчик если и приврал, то несильно. Фонды, создаваемые корпорациями, мелкими по определению быть не могут.
— Его корпорации создали?
— Всё на уровне слухов, но по всем признакам — да.
— Что требуется от меня?
— Разберись с этим делом внимательно. Сходи на ближайшее заседание этого ЗПИФа — они на 15 июня пригласили, — разузнай как можно больше, составь собственное мнение. Для объективности пошлю с тобой ещё кого-нибудь. Мы уже должны перегнать на счёт Ассоциации четыреста миллионов, попробуй договориться, чтобы хотя бы часть этот мальчик включил в средства фонда. Шестнадцать процентов в год — да с золотыми гарантиями — нам не помешают…
— Финансирование разве не в форме субсидии?
Старшая собеседница запинается и вздыхает:
— Да, ты права. К тому же получатель — студенческая Ассоциация, а это фактически МГУ.
— Этот мальчик, вы говорите, космическое агентство создал?
В глазах Ирины Анатольевны зажигаются огоньки:
— Есть идеи? — на поднятые в знак сомнения плечи реагирует требованием: — Выкладывай!
6 июня, вторник, время 13:40.
МГУ, стр. 33, Военный учебный центр.
«Майор Таранов И. Е.» — извещает меня табличка на двери. Стучу, слышу возглас, предположительно разрешительный, захожу.
Я так понимаю, сидящий за столом — без компьютера, кстати, — офицер и есть майор Таранов, из имени-отчества которого мне известны только первые буквы. На столе перед ним — папка.
— Я — Колчин Виктор. Мне передали, что вы хотите меня видеть.
Про себя вздыхаю — кончилось моё беззаботное детство. Вместе с приятными взрослыми правами приходится возлагать на себя бремя тягостной ответственности. Вот и военные зачем-то тянут ко мне загребучие руки.
Сажусь на предложенное место, ощущая на себе слегка неодобрительный взгляд офицера.
— Попалось мне тут ваше дело, — издалека заходит майор. — Вы у нас студент необычный…
Не стал его поправлять. Придётся перебивать, а военные этого страсть как не любят.
— … и от военной кафедры улизнули. Но теперь вы — совершеннолетний и военнообязанный.
Чо, правда? Вот это новости! Ладно, поглядим, что дальше скажет.
— Пора присягу принимать, Виктор, — в голосе проскальзывают отеческие нотки.
— А меня что, уже в армию призывают?
— Вот, чтобы рядовым не призвали, надо пройти курс военного обучения и принять присягу. Вам восемнадцать исполнилось, так что как диплом получите, сразу в строй. Вы сейчас на каком курсе?
— Ни на каком. Диплом уже защитил, сейчас работаю ассистентом на кафедре прикладной математики.
Что-то изменилось? Когда-то узнавал о системе военного обучения, целился, кстати, обучиться, никакие знания лишними не будут. Тем более военные. Но не судьба. Обучение проходит только с восемнадцати лет и продолжается четыре года, по окончании звание присваивают. Как-то так. И я со своей ненормальной скоростью в эту схему никак не вписывался.
Глаза майора тем временем никак не желают сползать со лба. Твёрдо там разместились.