Неподдельная обида в моём голосе — ну, почти неподдельная, — вызывает жизнерадостный смех.
— Совсем меня наш декан не уважает, — жалуюсь секретарше напоследок.
Глава 22
«Камни» под ногами
4 сентября, понедельник, время 14:10.
МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.
— Не знаю, что делать, Марк, — озадаченно тру переносицу. — Подавать заявку в Госдуму на финансирование или нет. Фактически деньги нам не нужны…
— Так не подавай, — флегматично ответствует Марк.
— С другой стороны, Агентство субсидировать Ассоциацию не имеет права. Нецелевые расходы.
— Так подавай, — ещё более флегматично реагирует Марк.
Вот и советуйся с таким. С эхом разговаривать и то продуктивнее.
Нас прерывает шум в «предбаннике». Верин бубнёж глушит скандальный женский голос. Хотя стоит быть точным в формулировках. Не женский, а бабий, я бы даже сказал, базарно-бабий.
Дверь распахивается, скорее от удара, чем от толчка. Со стуком бьётся о стену. В кабинет врывается мегера. Редко такое бывает, когда всеобъемлющая характеристика человека вмещается в одно слово. Сейчас сразу видно — перед нами именно такой феномен. И что толку описывать могутное головогрудое телосложение (это когда голова составляет с шеей почти единое целое, туловище однородное по толщине без намёка на талию, только арбузные груди чуть выдаются вперёд), неопределённого цвета причёску или заурядное лицо? Даже не поймёшь степень привлекательности того же лица, в настоящий момент предельно искажённого злобой.
Даю отмашку Вере, растерянно разводящей руками. Ты сделала всё, что могла, но такого монстра в силах остановить только Зина. Не, надо срочно её сюда выписывать. Любыми путями.
Бросаю взгляд на Марка, отшатнувшегося от меня. Вместе со стулом, между прочим. Непостижимым способом его относит от стола на метр, не меньше. С наслаждением наблюдаю, как бесследно испаряется его непробиваемая флегма. В любой ситуации надо вылавливать плюсы. Иногда это подобно намыву золота из песка золотоносной реки. Не особо щедрой.
Сейчас на лице Марка испуг с каким-то хтоническим оттенком. А что это у меня в ушах так звенит? Озадаченно прижимаю уши пальцами, пытаясь смягчить акустический шторм. И только после этого смог различить отдельные фразы:
— Как вы посмели обмануть моего сына⁈ Вы что думаете, я управу на вас не найду⁈ Даже не думайте!!! Я вас заставлю об этом пожалеть!!! И уберите руки от ушей!!! Я с вами разговариваю!!!
Отклоняюсь от нависшей надо мной тумбы. Она вроде намеревается схватить меня за руки. И что делать? Разговаривать бесполезно, сразу понятно. Мегера пришла не говорить, а истерить и скандалить. Дать в морду? Визга не оберёшься, жалобы во все стороны — ударил женщину, негодяй такой. Искин? Молчит, зараза, не искиновское это дело, гасить безобразные скандалы, не на то заточен. Ладно, сами разберёмся.
Отодвигаюсь ещё дальше, машу рукой Вере, кричу, врезавшись в паузу набора мегерой воздуха:
— Марк, Вера! Это нападение! Полицию! Срочно!
И сразу следом:
— Марк, зови всех! Пусть несут верёвки, сети, электрошокеры! Этого бегемота так просто не возьмёшь!
И ступор у моих ребят сразу заканчивается! Ситуация приобретает совсем другую динамику. Марк опрометью бросается вон, Вера тоже исчезает из дверного проёма. С недостойной для моего генерально-директорского превосходительства шустростью вскакиваю. Простой оборонительной позиции маловато будет, поэтому делаю зверское лицо, хватаю стул, заношу над головой.
— Не подходи! Прибью н-нахер!
Срабатывает! Принцип, открытый мной в детстве, работает без осечек! На агрессию надо отвечать адекватно, то есть агрессивно. Теперь ошеломлены не мы, ошарашена тётка. Растерянность, наверняка временно, вытесняет злобу, и только сейчас могу оценить лицо незваной гостьи. Обычный, простецкий фасад рязанской бабы. Или, вернее сказать, рязанской базарной торговки. Перманентная готовность к скандалу с воплями, проклятиями и прочими атрибутами, накладывает отпечаток на образ, никуда не денешься. Не тётушка Аксал, это точно.
— Вы что, с ума сошли? — голос уже просто громкий, на пару десятков децибел уступает первоначальному.
Кто тут с ума сошёл, это мы ещё поглядим. Диспозиция тем временем меняется кардинально. Кабинет заполняется народом. К присутствующим Вере и Марку присоединяются секретарша деканата и сама Виктория Владимировна. Следом заходит завхоз Василь Петрович и с ним вахтёр, седой и пожилой, но всё-таки мужчина.
— Что здесь происходит? — Виктории Владимировне не надо повышать голос, чтобы её услышали и прониклись.
Ставлю стул на пол только сейчас, когда буйная притихла. Эффект Паниковского, «который не любил большого скопления честных людей в одном месте». Опасливость появляется и в глазах мегеры, чудесным образом перевоплотившейся в непритязательную, но мирную гражданку.
Моментально обзаведшаяся кавычками «мегера» разевает и тут же закрывает рот. Полагаю, для неё нормальное, спокойное общение непривычно. Или перестроиться быстро не может. Придётся мне. Так даже лучше будет.
— Эта гражданка ворвалась в кабинет, оттолкнула Веру и чуть не выломала дверь, после попыталась напасть на меня. Петрович, посмотри, что там с дверью, ручка цела?
В концентрированных на мегере взглядах добавляется изрядная толика осуждения. Петрович начинает исследовать повреждения.
— Полицию вызвали?
На мой вопрос Вера кивает.
— Подождём наряд и сдадим. Петрович, оцени, во что встанет ремонт, иск подадим.
— Сразу и не скажешь. Хоть тут немного, ручка треснула и вмятина на стене, — завхоз чешет репу.
— Смотри, ремонтировать-то тебе, а любая работа денег стоит.
— Это что, я ещё во всём виновата? — мегера приходит в себя и пытается вернуться в привычную колею базарного скандала.
— Насчёт всего не знаю, — развожу руками. — В глобальном потеплении климата (до сих пор эта мулька гуляет), наверное, вы не виноваты. Но дверь-то точно вы повредили. Придётся отвечать. Марк, позови одного из своих юристов.
— Зачем вы сюда вообще пришли? — зря деканша эту тему поднимает.
— Какое вы имеете отношение к космическим исследованиям? — Марк находит более удачный вопрос.
Действительно, где космос и где эта тётка?
— Давайте выясним это позже, — опережаю мегеру, которая уже готовится открыть рот. — Сначала составим протокол, вчиним гражданский иск, разберёмся со всем, что она здесь наворотила, а уж потом…
А вот и полиция. Мегера пытается взбрыкнуть, но люди в форме быстро ставят её на место:
— Или здесь протокол оформляем или в отделении, а там в обезьяннике сидеть будете до утра.
Это они преувеличивают. По-моему, на три часа они могут задерживать, не больше. И, конечно, разрешаю им воспользоваться моим кабинетом. Ещё бы я от такого цирка отказывался.
— Я буду жаловаться, — сразу предупреждает мегера.
— Это сколько угодно. Пока что оформим жалобу на вас, — невозмутимо отвечает старший лейтенант, высокий и представительный.
— Это неотъемлемое право гражданина Российской Федерации, — комментирую с предельным пафосом.
Марк фыркает, старлей бросает одобрительный взгляд.
Полицейскому наряду, подозреваю, работать с нами приятно. Приходит юрист, призванный Марком. Следит за исполнением законного регламента.
Хм-м, мегера называет своё ФИО — Раиса Константиновна Клейменова, и в памяти кое-что всплывает, смотрю в базу — точно! Это он, тот студентик, который, не сказав ни слова, ушёл с моей первой организационной встречи с геологической группы Ани Кондаковой. Сейчас он в чёрном списке. А претензии в чём? Его же никто не выгонял, сам слинял! Чего-то я в этой жизни всё-таки не понимаю.
Остаток рабочего дня так и уходит на правоохранительные мероприятия. Остаётся меньше получаса. Наблюдаем с Марком, как Петрович меняет ручку на двери. Уже успел стремительный завхоз сгонять в магазин и приобрести. Товарный чек лежит на столе. Оплачивать будет мегера. Ну, я надеюсь. Если мои юристы не догонят, то хотя согреются. Реальную юридическую практику получат.