Завидев обратившего на неё внимание юношу, она призывно замахала рукой. Гиматий, прикрывавший голову, сполз на плечи, и из-под него вырвалась наружу тугая светлая косичка.
Котик знал, что такие девочки вырастают красавицами. Девушка была похожа на афинянку, этого было достаточно для знакомства.
— Радуйся, — поприветствовал её Котик и поинтересовался - не помешаю?
— Не, я ягод набрала, — девушка протянула ему кузовок с красными, круглыми, как бусины, ягодами, — Бери.
Юноша тут же запустил пальцы в ягоды, собрал их и потянул в рот. Она — лёгкая возвышенная, вся светлая, и он —спортивный, загорелый с обнажённым торсом и в широких тёмных скифских штанах. Оба юные, наполненные жизнью.
— Мне скоро в Олимпию ехать, дальше там тренироваться буду. Даже со службы отпускают, — похвастался юноша.
— Ой, там же другие боги, Олимпийские. Кто же тебе поможет? — удивилась девушка, сложив руки на груди.
Котик рассмеялся, чем ему могут помочь старые боги? Девушка смутилась, тут же руками вцепилась в ткань своего одеяния и стала теребить его.
— И какие они новые, Олимпийские боги, добрые или злые? Да и вообще как можно против богов идти, особенно своих исконных… Ты же одрис, — девушка недовольно поджала губы. — Ты не веришь в своих богов?
Котик кивнул.
— Да что мне эти боги! Я в Олимпийских верю…
— А если накажут? — ахнула девушка.
Котик засмеялся.
— Кто? Коттия? Она, конечно, богиня многорукая, как говорят, но кто же ей оружие доверит, женщине-то. Да и не верю я в стихийных богов. Враки это.
Котик окинул взглядом реку, обрывистый высокий берег, по которому они шли, густой лес по обоим берегам. А там, на горизонте, река сливалась с небом. Надо же, придумали, боги там летают. Не, боги живут только в красивых светлых храмах.
— Пошли, провожу, — юноша шёл по берегу, разминая плечи. У них, в одриских землях, тоже был лес и горы, а по лесу ходили кабаны и зубры, целые стада. Мать его любила охотиться, и дядьки любили...
— Я уже побегу, мама ждёт, — девушка махнула рукой. Котик не успел и слова сказать, как она уже скрылась, только ощущение многорукой тени упорхнуло с обрыва.
Котик помчался в гимназий тренироваться. Тренировался он, как одержимый. Невысокий худощавый юноша был не силён и мог рассчитывать только на свою выносливость и чёткость действий. Тренер считал, что шансы у него есть, но тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. И Котик тренировался.
И вот он уже в Олимпии. Люди съехались из разных уголков Ойкумены. Товары свезены со всей земли. Художники, актёры, поэты — все собрались, чтобы представить свои произведения на суд общественности. Если не говорить о приехавших атлетах, их тренерах и болельщиках, которые были на игрищах участниками, прибыли люди почти со всех полисов. Прибыли особые депутаты, которые соперничали друг с другом в обилии приношений для поддержания чести своего города — кто заключал сделки, кто торговал, кто читал свои стихи, собирая вокруг себя ценителей поэзии.
Храмы были переполнены верующими, соперничающими в пожертвованиях богам друг перед другом. Изобилие своих подношений перед богами они выставляли напоказ.
И вот толпа зашумела, словно по лесу пронёсся ураган. Люди побросали свои дела. Началось...
— Началось, — передавалось из уст в уста. Зажжённый в храме от солнца небесный огонь приближался к месту проведения игр.
Через лес, по глиняной дороге, ведущей от храма, двигался бегун. Он был совершенно белый. То ли его тело было не тронуто солнцем, то ли, наоборот, обмазано глиной. Ленты, цветочные гирлянды, оплетающие его тело, развевались при беге. Он нёс священный небесный огонь.
Если бы Котик не решил посвятить себя тому, чтобы доказывать отцу, что он достоин его любви, достоин быть эллином, юноша вполне бы мог учиться какому-нибудь жречеству. Он видел так, как видят жрецы. Котик видел, как вокруг бегуна, сопровождая его, бегут сущности то быстроногих зайцев, то рыжих свободолюбивых белок. Бегун двигался по лесу, и сущности лесных зверей следовали за ним.