— Доктор Баради, — произнес Аллейн, — до сих пор ни слова не было сказано о вашем гонораре. Хотя мы с женой не имеем к больной никакого отношения, но все-таки я испытываю некоторую неловкость. Полагаю, мисс Трубоди окажется в состоянии по крайней мере…
Баради поднял руку.
— Не будем об этом, — перебил он. — Давайте условимся: деньги в данном случае не самое главное.
— Как вам будет угодно. — Поколебавшись, Аллейн добавил: — Ситуация весьма необычная. Уверен, вы понимаете, что мы не слишком охотно взяли на себя такую большую ответственность. Мисс Трубоди нам совершенно чужой человек. Да и вам самому было бы удобнее, если бы при ней находился родственник или друг, который решал бы, как поступить. Тем более что ее состояние столь серьезно.
— Согласен. Однако она, несомненно, умрет, если операция не будет сделана, и, по моему мнению, если мы допустим проволочки, ее состояние только ухудшится. Риск, конечно, есть, и большой риск. Неизвестно, удастся ли ей выжить. Все, что мы можем, — добавил Баради, и Аллейн почувствовал, что он говорит с искренней, хотя и сдержанной тревогой, — это быть на высоте и надеяться на лучшее.
Сочтя разговор законченным, Аллейн повернулся, чтобы идти в ванную. Когда он был в дверях, Баради, совершенно переменив тон, произнес:
— Ваша очаровательная жена сейчас у больной. Третья дверь налево. Она необыкновенно прекрасна. Высший класс. Вы позволите так о ней выразиться?
Аллейн взглянул на доктора, и его покоробило.
— Учитывая теперешние обстоятельства, — вежливо произнес он, — ничего другого мне не остается.
Очевидно, Баради принял его слова за шутку. Он от души расхохотался.
— Высший класс! — повторил он, но к чему теперь относился его восторг: к замечанию Аллейна или снова к наружности Трой — определить было невозможно. Аллейна разрывало от гнева, но благоразумие подсказывало держать себя в руках, и он быстрыми шагами вышел в другую комнату.
3
Трой выполнила все указания Баради, и мисс Трубоди снова впала в забытье. Ее веки были сомкнуты не полностью — из-под жалких остатков ресниц сверкали белки глаз. В тишине комнаты через неравные промежутки времени раздавалось лишь дыхание больной. Трой разрывалась между нежеланием оставлять ее одну и беспокойством за Рики. Наконец она услышала голоса Аллейна и Баради в коридоре, но скоро раздался хлопок закрываемой двери, голоса стихли, и снова только дыхание мисс Трубоди нарушало безмолвие в этих мрачных стенах. Трой надеялась, что Аллейн знает, где она, и ждала, что он вот-вот ее навестит. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался стук в дверь. Когда она открыла, на пороге стоял ее муж в белом халате — высокий, красивый и взбешенный. Трой прикрыла за собой дверь, и они принялись шептаться в коридоре.
— Черт-те что, — зло прошипел Аллейн. — Ты не находишь?
— Бывает и похуже. Когда вы начинаете?
— Скоро. Сейчас он пытается смыть с себя всю заразу. Пустые хлопоты.
— Жуткий тип, правда?
— Дерьмо. Извини, дорогая, что тебе приходится терпеть его липкие ухаживания.
— Ну, полагаю, что это не более чем утонченная восточная вежливость или что-то в этом роде.
— Утонченная дерьмовая наглость!
— Не обращай внимания, Рори. Ему меня не достать.
— Я не должен был привозить тебя в это поганое место.
— Ерунда! И потом, ему сейчас будет не до меня.
— Она спит?
— Вроде того. Я не хочу оставлять ее одну, но боюсь, Рики может проснуться.
— Поднимись к нему. Я останусь здесь. Баради собирается сделать ей укол, прежде чем я выступлю с эфиром… Агата…
— Да?
— Очень важно, чтобы эти люди ни сном ни духом не заподозрили, кто я такой.
— Я знаю.
— Я ничего тебе о них не рассказывал, но при первом же удобном случае выскажусь с максимально возможной обстоятельностью. Это странное сборище. Я вывезу тебя отсюда, как только все закончится.
— С тех пор как мы узнали об их невинных представлениях, мне больше не страшно. Забавно! Ты говорил, что могут быть иные объяснения, но о спектакле-то мы не подумали.
— Да, не подумали, — сказал Аллейн и неожиданно поцеловал ее. — Теперь, наверное, мне опять надо мыться, — добавил он.
В коридоре показались Рауль и слуга Баради. Они были одеты в белые халаты и несли носилки, сооруженные из садовой скамьи.
— Мадам! Мсье! — сказал Рауль, обращаясь к Трой и Аллейну. — Господин доктор приказал отнести мадемуазель в операционную. Вы не возражаете, мсье?
— Разумеется нет. Мы находимся под началом доктора Баради.