Запустить заново генератор не составило никакого труда и уже совсем скоро, НиНА, заморгав индикацией, запустилась.
- Добрый вечер, офицеры, - вежливо поздоровалась она, просмотрев всю территорию базы.
- Добрый..., - приветствовал Вольгин. - Нина, скажи, почему база закрылась раньше времени? Почему мы остались здесь одни?
Система думала недолго. Ответила вежливо:
- Не могу знать, товарищ подполковник. Нет информации.
- Когда поступил приказ о начале перехода? Когда открылся портал?
- Не могу знать, товарищ подполковник, - снова повторила она. - Нет информации.
- Почему нет информации. Что случилось?
- Полковник Мирзоев приказал отключить меня.
- Когда поступил этот приказ? Когда мы уехали?
- Через час после этого, - ответила Нина и почти по-человечески посочувствовала: - Мне очень жаль.
Офицеры выругались. Михайлин со злости пнул по корпусу какого шкафчика.
- Ты можешь связаться с Землей?
- Нет, не могу. Канал связи закрыт.
- Как закрыт? Почему?
- База ликвидирована, офицеры. Поддерживать более канал связи нецелесообразно.
- Когда по графику ближайшее открытие прохода?
- Через тринадцать часов и семь минут. Но он не откроется.
- Ты откуда знаешь?
- База закрыта, офицеры, - еще раз напомнила Нина. - Открывать проход сюда более нецелесообразно.
- Но мы-то здесь! - зло выкрикнул Михайлин. - Должны же они заметить, что мы не вернулись!
- Нет, офицеры, за вами не придут. Я обнаружила в резервной базе данных записи, о том, что вы прошли на ту сторону. Вас никто здесь искать не будет.
- Что?!
Это был удар ниже пояса. Офицеры пришли в ярость. Они кричали, требовали, ругались, но Нинка не могли ничем помочь. Да они и сами это понимали. Мирзоев всегда относился к ним неприязненно, и особенно в последнее время, когда стало понятно, что слежка за перемещениями начала сокращаться. Для него бабки были важнее каких-то людей.
Через тринадцать часов, как и предсказывала Нинка, портал не открылся, и никто не спрыгнул на бетонную площадку в поисках пропавших. И в час следующего открытия проход не открылся и в следующий. Их бросили.
Офицеры запили. На складах нашлось огромное количество алкоголя, съестного и многого прочего. Хватило бы на годы. И потому они себя не ограничивали. Вламывались в склады, вскрывали бутылки и хлестали из горла, заедая мясными консервами. Жаловались друг другу на несправедливую судьбу, кляли ненавистного Мирзоева и ругали Большую Землю за ее тупость. Ну и Нинке перепадало за компанию. Попаданцы материли ее так, что будь она настоящей девушкой, то давно бы умерла от стыда.
В пьяном угаре прошло несколько дней, которые плавно перешли в неделю. Алкоголь полностью заместил кровь, и офицеры творили на базе такое, отчего трезвый человек потом сгорает от стыда. Таблетки "Фориина" помогали им держаться на ногах, и еще больше и больше заливать в глотку. Но даже так, продолжаться это долго не могло. Наступил предел.
Первым из запоя вышел Михайлин. Проснулся с мерзким настроением, посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся. Мятое лицо, опухшие глаза, жесткая с проседью щетина и нечто бесформенное на голове вместо строгой прически. Опустившийся алкаш - вот кто смотрел на офицера через зеркало. И от этого вида его передернуло. Никогда он не опускался до такой степени, чтобы смотреть на самого себя с отвращением. И потому он взял себя в руки. И зажевав таблетку легального "форри", он не потянулся как в прошлые дни за бутылкой и не опрокинул ее в глотку, а совсем наоборот - швырнул ее полную в угол, да так, что та разлетелась мириадами мелких брызг.
Приняв душ и приведя себя в порядок, он нашел своего друга. Вольгин спал в своей комнате, источая ароматы перегара. Рядом с ним под кроватью валялись пустые бутылки, на столе рядом стояла початая.
Он растолкал друга. Когда тот открыл пьяные глаза, то заставил его прийти в себя и вырвал из рук бутылку:
- Хватит, Антоха. Мы кто с тобой? Офицеры или Машкины ляжки?
Аргумент для Вольгина был весомый. И потому он, сев, поежился. Повел зябко плечами:
- Офицеры, - буркнул он.
- Ну а раз так, то надо прекращать пить.
Друг согласно кивнул.
- А что тогда делать будем? Нас кинули и обратно мы уже не вернемся.
- Жить, просто жить.
- Здесь? Вдвоем? А смысл?
- Здесь, - согласно ответил Михайлин. - И не обязательно вдвоем.
- А как тогда? - удивленно спросил друг.
- А с аборигенами жить будем, - последовал ответ. - К цивилизации их будем приобщать. Да и росточком бы их потомство повыше сделать, а то совсем мелкие.
Это была идея ради которой стоило жить. Не прозябать вдвоем на территории огромной и безлюдной базы, медленно деградируя, а жить! Дышать полной грудью, творить и изобретать. И эта жизнь обещала быть намного ярче и насыщеннее той прошлой жизни, жизни под погонами и под присягой. И Вольгин воспрянул.
С помощью Нинки офицеры провели полную ревизию складов и с удивлением обнаружили массу полезных мелочей, способных значительно облегчить жизнь не одного племени - лопаты, ножи, топоры, пилы, семена, клубни и удобрения. Пять дизельных генераторов и сотня тонн топлива, которого должно хватить не на один год. А также знания. Огромная база знаний, сохраненных в памяти Нины.
Тяжелый трак прибыл в поселение. Сломав тяжелым бампером несколько деревьев, выехал на самый центр и замер. Вокруг собрались жители. Вышел счастливый вождь:
- Тафарис маё!
Его поддержали соплеменники, радостно заголосив:
- Тафарис маё! Тафарис маё!
Михайлин взобрался на капот и поднял руку. Люди затихли. Он смотрел на пять десятков кучерявых голов и казался для них могущественным, творящего чудеса, богом. Они ждали его слова. И тогда он с помощью Нинки громко пробасил:
- Мы с вами давно знакомы. Уже больше года вы нас встречаете со всем радушием, оказываете любую помощь. И мы вам тоже помогали, дарили ценные подарки и совершали хорошие обмены. Нам с вами хорошо. И потому мы решили не уходить от вас, а остаться с вами. Мы решили поддерживать вас и помогать во всем. Защищать и оберегать.
Толпа одобрительно загудела. Им понравились слова. Михайлин улыбнулся и продолжил:
- И потому сейчас настало время открыть вам наши настоящие имена!
Он сурово окинул их взглядом. Толпа замерла и затрепетала в ожидании. И даже вождь, самый сильный и здоровый мужчина в племени словно ребенок воздел глаза и замер, боясь пропустить откровение:
- Меня, - Михайлин ткнул в грудь пальцем, - зовут Егор!
По толпе пролетел искаженный шепоток:
- Гор..., Гор....
- Его зовут Антон!
И снова по толпе пронеслось:
- Атон..., Атон....
Они оценили доверие. В племени настоящее имя человека скрывали, боясь, что через него можно украсть душу. А эти двое не испугались, назвались именами данными от рождения. А это означало то, что они были сильны духом и ничего не боялись. Они были настоящими и добрыми Богами.
Михайлин упер руки в бока. Сверху он глядел на шепчущуюся толпу, с улыбкой разглядывал их потрясение. А потом, когда шепот стих, по-русски громко спросил:
- Ну что, чумазые, будем приобщаться к настоящей цивилизации? - и кинул в людей горсть шоколадных конфет.