— Остановись, кузен Уэнлок! — воскликнул сэр Роберт. — Хотя я считаю Эдмунда тщеславным и заносчивым и готов участвовать в любом предприятии, чтобы напомнить ему, кто он такой, и поставить его на место, — я никому не позволю использовать для этого столь низменные методы. Эдмунд храбр, и недостойно англичанина прибегать к бесчестным средствам ради мести. Если вы воспользуетесь одним из них, я первый предам виновного в руки правосудия, а услышу еще хоть слово о подобных намерениях — расскажу обо всем моему брату Уильяму, который сообщит Эдмунду о ваших гнусных замыслах.
Эти слова заставили участников заговора умолкнуть, а мистер Уэнлок поспешил заверить сэра Роберта, что имел в виду лишь обуздать гордыню Эдмунда, напомнив тому о его истинном положении. Вскоре сэр Роберт удалился, и остальные тотчас вернулись к своему замыслу. Слово взял Томас Хьюсон:
— Завтра вечером пошлют отряд перехватить обоз с провиантом для осажденных Руана{38}. Я внушу мистеру Эдмунду присоединиться к этому отряду, а, когда завяжется бой, мы отступим и оставим его одного. Уж враги разделаются с ним так, что он не будет более досаждать вам.
— Отлично придумано, — сказал мистер Уэнлок. — Но сохраним это между нами, а от обоих моих кузенов скроем. Если они захотят примкнуть к отряду, я их удержу, ты же, Томас, если преуспеешь в своей затее, можешь рассчитывать на мою вечную благодарность.
— И мою, — добавил Маркхэм, а вслед за ним это повторили и остальные.
На другой день начали собирать отряд, и Хьюсон, как обещал, убедил Эдмунда записаться одним из добровольцев. В отряд пожелали вступить также несколько знатных молодых людей, среди прочих — сэр Роберт и его брат Уильям. Мистер Уэнлок отговорил их, в самых ярких красках описав опасности предприятия. Кончилось тем, что сэр Роберт сослался на зубную боль и уединился в своей палатке. Эдмунд явился к нему туда и, судя о храбрости патрона по своей собственной, так обратился к сэру Роберту:
— Я весьма опечален, дорогой сэр, что нынче вечером мы окажемся лишены вашего общества, и, зная, как вы будете страдать из-за невозможности участвовать в сражении, хотел бы просить вашего позволения взять ваше оружие и девиз, — обещаю не опозорить их.
— Нет, Эдмунд, я не могу согласиться на это. Благодарю тебя за великодушное предложение, никогда его не забуду, но я не способен присвоить честь, заслуженную другим. Ты напомнил мне о моем долге. Я тоже отправлюсь, и мы с тобою поспорим за славу. Уильям пойдет с нами.
Через несколько часов они были готовы выступить. Уэнлоку с Маркхэмом и их приверженцам, чтобы сохранить доброе имя, пришлось вопреки своим намерениям участвовать в предприятии. С тяжелым сердцем они присоединились к отряду. Ехали в молчании, снося ужасы непроглядной ночи и тяготы размытых дорог. Обоз перехватили там, где и ожидали, и тотчас завязалась жестокая схватка. Некоторое время победа казалась сомнительной, но вот за спиною у англичан взошла луна, давая им преимущество. Они увидели расположение сил противника и не замедлили этим воспользоваться. Эдмунд, опередив остальных, вступил в схватку с предводителем французов и сразил его. Мистер Уильям устремился вперед, чтобы помочь своему другу, сэр Роберт — чтобы прикрыть брата, Уэнлок и Маркхэм последовали за ними, подгоняемые стыдом.
Томас Хьюсон и его товарищи дрогнули и отступили, французы, заметив это, перешли к нападению. Эдмунд бросился вперед, все знатные юноши последовали за ним, и, сломив сопротивление, они остановили подводы. Командующий отрядом призвал воинов не сдавать позиций, и вскоре противник был разгромлен, а провиант с триумфом доставлен в английский лагерь.
Эдмунд был представлен регенту как главный герой сражения. Ни у кого не повернулся язык молвить хоть слово против него; умолкли даже зависть и злоба.
— Приблизьтесь, молодой человек, — сказал регент, — дабы я мог пожаловать вам рыцарское звание, которое вы вполне заслужили.
Тут мистер Уэнлок не выдержал.
— Рыцарское звание — награда для джентльмена, — произнес он. — Оно не может быть присвоено крестьянину.
— О чем вы, сударь? — воскликнул регент. — Разве этот юноша — крестьянин?
— Да, — ответил Уэнлок, — и он не посмеет отрицать этого.
Эдмунд, смиренно поклонившись, молвил:
— Это правда, я крестьянин, и такая честь слишком высока для меня, ведь я всего лишь исполнил свой долг.