— Даже если они находятся на расстоянии в миллион световых лет, — сказала Хварлген с порога. Она вкатилась в комнату, закрыв за собой дверь. — Я рассказала Сидрату о твоём вопросе. Ему он понравился.
— На него так и не было ответа, — пожал плечами доктор Ким.
— Другими словами, мы говорим о связи со скоростью, превышающей скорость света, — сказал я.
— Верно, — сказал доктор Ким. — Теоретически, это парадокс. Именно Фейнман доказал, что парадокс вовсе не парадокс. Что это правда. И что сверхсветовая связь, по крайней мере теоретически, возможна.
— Так вот в чём закавыка, — сказал я. — Мюонный мост.
— Ансибль, — сказала Хварлген. — Устройство для связи со скоростью, превышающей скорость света. Как я уже сказала, Сидрат согласен. То, что мы здесь наблюдаем, похоже, является своеобразной версией устройства Фейнмана. Всё, что происходит с ним здесь, происходит одновременно, возможно, как зеркальное отражение, на другом «конце».
— На другой стороне галактики, — сказал я.
— О, я думаю, гораздо дальше, — сказал доктор Ким, делая ещё один вдох «Умиротворителя». — Возможно, мы имеем дело с областями пространства и времени, которые даже не пересекаются с нашими собственными. Я даже думаю, что мы имеем дело с формами жизни, которые не являются биологическими.
В полдень я попросил бутерброд.
— Я собираюсь перестать беспокоиться о состоянии своего нижнего отдела кишечника, — сказал я. — Тень же перестал беспокоиться.
— Мы пока не уверены, — сказала Хварлген. — Останьтесь на лунных чипсах ещё на один приём пищи. Сегодня днём мы попробуем провести сеанс, и вы останетесь в штанах и посмотрим, что получится.
Тень, казалось, ничего не заметил. (Мне было немного обидно.) Он закрутился в своей чаше, нырнув в другую форму (мою собственную), которая, как и прежде, появилась в другом конце комнаты.
— Когда будет сообщение? — спросила Хварлген.
— Скоро. — То, как Тень произнёс это слово, прозвучало почти как название места — типа «Луна».
— Что значит скоро?
— После коррекции протокола.
Долгая пауза.
— Какого рода будет сообщение? — спросил доктор Ким. — Мы сможем его услышать?
— Нет.
— Увидеть?
— Нет.
— Почему ты никогда не говоришь, пока мы не зададим вопрос? — спросила Хварлген.
— Потому что вы — половина протокола, — сказал Тень.
— Я так и думала, — сказала Хварлген. — Мы разговаривали сами с собой!
Тень начал мерцать. Я подавил желание наклониться над чашей и понаблюдать, как он исчезает.
Я устал. Я вернулся в свою нору, чтобы уснуть, и впервые за много лет мне приснился полёт. Когда я встал, Хварлген всё ещё была в Восточном с доктором Кимом. Они были на телефонной конференции с Высокой Орбиталью и Квинс; они были где-то между тем, чтобы называть Тень не ET, a AD[30].
Я оставил это на их усмотрение. Я поел в одиночестве (ещё один бутерброд), а затем посмотрел первую половину Бонни и Клайда с лунни. У них было что-то вроде культа Майкла Дж. Полларда. Теперь я понял, почему каждый раз, когда на станции что-то шло не так, один из них обязательно говорил: «Грязь».
Хварлген приехала в Центральный почти в девять вечера.
— Сегодня мы пропустим вечернюю сессию, — сказала она. — Сидрат и команда Q не хотят прозевать обещанное сообщение. Они боятся, что мы ускорим процесс или сотрём Тень, словно ластиком.
— Но вы же здесь главная, — я был удивлён, обнаружив, что разочарован.
— Верно. Но это всего лишь формальность. На самом деле, Сидрат уже на пути сюда с А-Вот-И-Джонни, на случай, если это сообщение произойдёт до того, как они смогут вернуть Тень на Высокую Орбиталь. Мы заключили сделку; я согласилась ограничиться сеансами по одному в день.
— Только один в день!
— Я думаю, что мы узнали всё, что собирались узнать. Всё, что он делает, — это отвечает на одни и те же вопросы, можно даже сказать, циклично. Мы отправимся утром, майор, как обычно. А пока, может сыграем в «Монополию»?
В ту ночь мне снова приснилось, что я летаю. Сам полёт был настолько стремительным, что я еле-еле успевал реагировать, боясь проснуться. На следующее утро, после завтрака (сосиски и яйца), я последовал за лунни по туннелю в Восточный, где нас ждали Хварлген и доктор Ким.