— А так, поглядел на Ильяса-киши и завидно стало: пожилой человек, а думает о том, что через сто лет после него будет. Дай, думаю, тоже попробую.
— Ну что ж, — с улыбкой сказал председатель, — вы сошли с ума, с чем я вас от всей души и поздравляю. Обожаю, знаете ли, сумасшедших людей — с ними интересно! Но я — реалист. Мертвая эта земля для винограда, поймите. Что прикажете делать с виноградниками в засуху, когда лоза начинает гореть? Может, ведрами носить воду из реки за четыре километра? Значит, строить насосную станцию, так? А знаете ли вы, какие это затраты? Кто мне поверит под честное слово, что они окупятся?
— Видите ли, — серьезно сказал Эмин, — для того, чтобы тебе поверили, нужно самому очень крепко верить в свою правоту. Только вера рождает веру…
А Ильяс-киши был в это время далеко от родного села.
По старой каменной лестнице со стертыми ступенями они спускались в подземелье. Эхо их шагов, приглушенных голосов гулко раздавалось под прохладными каменными сводами. Все — и Ильяс-киши, и хозяева — были в белых халатах.
В полумрак подземелья уходили безлюдные галереи. По обеим их сторонам ярусами возвышались винные бочки.
— Рагим Сулейманович, вот вино, о котором спрашивал Ильяс-киши, — обратился один из молодых виноделов к старшему группы, немолодому худощавому мужчине в очках.
Группа остановилась у одной из бочек.
— Это вино из того же почти сорта винограда, что растет у вас, — сказал Ильясу-киши Рагим Сулейманович. — Я говорю «почти», потому что виноград — растение уникальное. Посади в пяти разных землях один и тот же сорт — и соберешь пять урожаев родственного, — но все же сильно отличающегося друг от друга винограда. Пусть уважаемый гость отведает сок нашей лозы!
Молча, мелкими глотками пили из маленьких стаканчиков рубиновое вино.
Снова ходили по галереям, и хозяева с видимым удовольствием рассказывали Ильясу-киши о винограде и винах, о многом другом, что составляет смысл жизни каждого настоящего винодела.
— Я клянусь вам, что виноград — это существо одушевленное, — горячо говорил Ильясу-киши самый молодой из виноделов. — Посади лозу на глинистой почве — вино получишь мягкое-мягкое, как волосы ребенка. На кремнеземной земле посади — вино выйдет деликатным, как дипломат. У нас в Азербайджане в почве много извести — оттого и вина как огонь!
Ильяс-киши слушал пария с благодарной улыбкой, иногда для памяти что-то записывая в блокнот.
И снова наполнялись крохотные дегустационные стаканчики.
Ильяс-киши поднял свой стаканчик, полюбовался лучистой игрой светлого вина, проговорил задумчиво:
— Какая красивая старость. И все при нем — и сила, и благородство, и чистота. И все его уважают. Людям бы всем такую старость…
Механик с председателем остановились под дощатым навесом перед горой старого проржавевшего оборудования. Эмин рассказывал, смеялся.
— А еще такой случай был, — начал механик новую байку. — На преддипломную практику меня в Ленинград посылали. Я там с двумя финнами сдружился, оборудование на заводе налаживали. Вдруг одного вызывают в Хельсинки. Собрался он уезжать, а меня просит начертить схему самогонного аппарата — у них в Финляндии с выпивкой туго. Ну, я нарисовал. А его на таможне задержали на целые сутки, думали, чертеж какого-то секретного оружия везет…
И снова загрохотал председатель. Отсмеялся. Помолчали.
— Ну так как? — спросил Эмин.
— Почти уверен, ничего не выйдет.
— Вы же ничем не рискуете — чего бояться? От старого парома трубопровод идеально ляжет, глубина там отличная. Как механик вам говорю: затраты практически нулевые. Станцию сами построим, надо только старые насосы отладить. Зато потом вам первому руку поднимут.
— Вообще-то в жизни меня мало кто трусом называл, — мягко обронил Омароглу.
— Простите, но я в самом деле не могу постичь вашу логику.
— Логика элементарная. Я — реалист, — сказал председатель. — Любую новую идею надо на зуб пробовать, как монету — фальшивая или золотая.
— Считаете — паша фальшивая?
— Считал бы, не стал бы слушать тут ваши глупости о финских самогонщиках, — осерчал председатель. — И вот с этого хлама вы хотите начать? — пнул он ногой ротор большого электромотора.
— Они будут работать, как швейцарские часы.
— А где трубы возьмете?
— Один мой однокурсник работает мастером на монтажном участке в Сумгаите. Две машины труб для него не проблема.
— Вот-вот, — нахмурился Омароглу. — За большое дело хватаетесь, а начинаете с нарушения закона.