Пол вежливо засмеялся. Грубые пропагандистские приемы Фрэнка ему претили. Через несколько минут он даже пожалел, что не ответил Фрэнку насмешливо: «Будет сделано, хозяин!», но они в это время уже обсуждали, что каждый успел провернуть за утро.
Фрэнк опоздал в «Лариат» со своим призывом к патриотам города Реаты помочь правосудию разобраться в этих трагических событиях, которые уже стоили жизни троим и которые могут привести на электрический стул десятки невинных жертв.
— Итак, в сегодняшней вечерней газете наше заявление не появится, зато завтра, на фоне истории с этим Фарли, оно прозвучит значительно сильнее.
Фрэнк согласился с Полом, что важность показаний, которые могли дать женщины, находившиеся на крыше, сильно преувеличена — равно как и роль мистического туриста с кинокамерой. Миссис Крам тоже утверждает, что она ничего особенного не видела, только множество людей в переулке, но знакомых лиц она не заметила. По мнению Фрэнка, Хесус Ландавасо более опасен, он раб до мозга костей и ответит: «Да, сеньор» — на любой вопрос прокурора и назовет любое имя, которое ему подскажут. На перекрестном допросе он будет являть собой жалкое зрелище.
И Фрэнк, и Пол сознавали, как ничтожно мало они сегодня сделали: чтобы чувствовать себя уверенно хотя бы на предварительном слушании, им предстоит своротить гору. И чем глубже они вникают в дело, тем более грандиозные масштабы оно приобретает, внушая им все больший страх: «Кажется, ты нащупал ногой что-то твердое, делаешь шаг — и снова проваливаешься в трясину» — так сформулировал это Фрэнк. К примеру, Альбенисио Мирабаль, которого кое-кто из рабочих считал главным свидетелем (хотя и неясно почему), вдруг оказался вне досягаемости. Этим утром иммиграционные власти вывезли Мирабаля, очевидно, в какой-то пункт, где содержались подлежащие высылке. Теперь будет очень трудно вернуть его оттуда, чтобы расспросить, тем более что Лео Сивиренс выражал сомнение в целесообразности его вызова в суд повесткой как свидетеля.
Видимо, рабочие полностью доверяют этому Сивиренсу. Он столько сделал для них в прошлом, и теперь многие просили его взять их защиту — если двое других адвокатов не будут возражать.
Пол склонен был принять его услуги, даже еще не познакомившись с ним — «Нам дорога любая помощь, Фрэнк, да и вряд ли мы найдем еще кого-то, кто так хорошо знал бы Реату. Большинство юристов совершенно не годится для такой работы. Я, например… хотя я и очень мудр. Как Сократ: знаю, что я ничего не знаю. Но возьмите хотя бы мою секретаршу, миссис Вулф. Она очень толковый и четкий работник, и на нее вполне можно положиться, но только дома, в моей конторе. Едва мы выехали за пределы Идальго, как я уже понял, что совершил ошибку — ее не следовало брать сюда. Она убеждена, что участие в этом деле погубит ее репутацию, а ее муж лишится работы в автодорожном управлении. Кажется, сюда переехали их друзья — приятеля ее мужа перевели в реатинское отделение, — и миссис Вулф боится, как бы эта ее приятельница — как видно, ужасная сплетница — не встретила ее возле отеля и не разузнала, зачем она здесь. Глупые страхи, но, что поделаешь, объяснять ей что-либо бесполезно. А Сивиренс, по-моему, не просто готов помочь нам — он жаждет кинуться в драку. Так что не стоит нам привередничать, тем более что большинство наших подзащитных сами его хотят».
Однако личное знакомство с Лео Сивиренсом несколько поколебало уверенность Пола. Он живо напомнил ему младшего брата Сибил, Спенсера, которого Пол до бесконечности уговаривал лечиться то от алкоголизма, то от наркомании, спасал от сомнительных увлечений, вызволял из сомнительных историй. На его глазах умный, талантливый человек опускался все ниже и ниже и в тридцать пять лет умер — якобы от болезни сердца. Неужели теперь ему придется работать с двойником Спенсера?
В доме Ковачей их встретили очень сердечно. Хэмилтон Тэрнер стал представлять всех по имени.
— Ну а если не запомните, как кого зовут, говорите просто «товарищ». Никто не обидится.
Собравшиеся вежливо пожимали Полу руку и тут же устремлялись к Фрэнку, возле которого образовалась целая толпа. А Пол остался один — и в прямом, и в переносном смысле «вне игры». Однако он был рад возможности осмотреться и подумать.
Сплоченность этих людей произвела на него большое впечатление, как и позавчера, когда он беседовал в тюрьме с арестованными: у всех у них была общая цель.
Фрэнк рассказал им о нападении на Пола в переулке, и они сразу догадались, кто был пьяный громила, и начали строить планы, как лучше «использовать» этот инцидент. Оказалось, что Фарли — имя этого молодчика, а не фамилия. Фарли О’Брайен пользовался в Реате печальной известностью — он собирал с шахтеров арендную плату для Джейка Махони и обделывал всякие грязные делишки Бэтта Боллинга.