– Ты понимаешь, что теряешь пару лет своего времени?– тихо спросил Кеншин, положив подбородок на макушку сестры.
– Угу… мне все равно. Главное оставаться с братиком!– широко улыбнулась сестра.
Парень улыбнулся и не сдерживая чувств прижал сестру к себе. Похоже, что скоро станет весело.
Юки настороженно огляделась и облегченно вздохнула: Ячиру поблизости нет и не предвидится. Вот уже третий месяц эта маленькая вредина отравляет ее жизнь, появляясь буквально из ниоткуда и набрасываясь на Юки. И ведь Ячиру не объяснишь, что хвататься за разные части тела отнюдь не весело, это неприятно, больно и порой очень смущающие. Вот и приходится сестренке Кеншина постоянно быть начеку, чтобы не попасться в мелкие цепкие ручонки.
Больше двух месяцев прошло с того дня, как они стали путешествовать по Руконгаю в компании Кенпачи Зараки и Ячиру Кусаджиси, и за это время Юки не раз и не два пожалела о своем решении. То, что ее достает Ячиру– мелочь по сравнению с тем, что Зараки и ее брат почти каждый день устраивают крупномасштабную схватку друг с другом, привлекающие очень уж много внимания и теперь являются целью охотников за головами. Правда, что для Зараки, что для Кеншина все эти охотники– так, мелочь. Гораздо большую опасность представляют собой синигами, ведь если на них нападет хорошо подготовленный отряд, придется туго. Юки вздохнула, невольно залюбовавшись лицом своего брата, о чем-то болтающего с Зараки в нескольких шагах от нее. Да, быть мишенью постоянных нападок Ячиру неприятно, каждый раз с замиранием сердца следить за схватками брата и этого монстра до ужаса страшно, но… похоже, что ее брат сейчас счастлив.
Неожиданно грудь Юки оказалась в хватке маленьких и цепких ладошек.
– Попалась!– радостно взвизгнула ей на ухо Ячиру.– Ой, какая мягкая!
– Кья-а-а-а, Ячиру, отпуст-и-и-и-и!– завизжала Юки, пытаясь стряхнуть с себя Ячиру.
Кенпачи и Кеншин рассмеялись, глядя на эту идиллию. Вот сейчас Юки вырвется и отправится ловить быструю и верткую Ячиру. Парень смотрел на сестру, чувствуя прилив тепла. Да, он безумно любит сестренку Юки и порвет за нее любого. К тому же не секрет тот факт, что Юки не в восторге от компании Зараки, но и эта компания весьма плодотворно на нее влияет. Постоянные драки с Ячиру, погони за ней в попытках поймать и отшлепать пусть и не значительно, но заметно улучшили ее сюмпо и навыки в хакуда, а нужда постоянно сканировать пространство на предмет наличия мелкой розоволосой вредины обострила ее восприятие реацу.
Кенпачи Зараки улыбался, наблюдая за своей… а вот здесь Кеншин еще не определился. Суровый мечник-маньяк относится к Ячиру то ли как к сестре, то ли как к дочери, только от Ячиру он спускает ехидные комментарии и любые шалости, в том числе покорно сносит то, как Ячиру карабкается по его спине, используя волосы вместо опоры. Сам Кеншин пока что этого не чувствует, но за эти два месяца он заметно рванул вперед. Почти ежедневные сражения с противником, превосходящим его по всем параметрам, кроме, пожалуй, скорости– Зараки не владеет сюмпо, но его сверхсильные ноги позволяют ему делать прыжки, не отстающие от сюмпо по скорости, а острейшие рефлексы заменяют ускорение восприятия. «Мне не надо бегать, пусть от меня бегают!»– заявил как-то Зараки Кеншину на предложение последнего научить первого сюмпо. Кеншин подумал и согласился со своим старшим товарищем и другом. Даже без сюмпо Зараки очень опасный противник, сильный, быстрый, опытный, а чудовищная реацу позволяет рассечь любую защиту. Чтобы выжить в боях с ним, Кеншину приходится до предела обострять свои рефлексы и восприятие, двигаться не просто на максимальной скорости– на сверхмаксимальной, переходя тот предел, который не наносит вреда мышцам… и закалять таким образом свое тело. Парню постоянно приходится концентрировать огромный объем своей реацу в клинке занпакто, чтобы его катана не сломалась, парируя удар противника, и могла ранить Зараки. И если рост своей физической силы и скорости парень заметил, то рост реацу заметить оказалось куда как сложнее. Но это заметила его занпакто, и как-то мельком сказала Кеншину, за эти два месяца он стал ближе к шикаю, чем за полвека тренировок до этого. Правда, насколько Кеншин сейчас близок к шикаю, вредная занпакто так и не сказала, только многозначительно отмалчивалась. У Кеншина даже появилось желание показать ее Ячиру, чтобы мелкая розововолосая вредина придумала его занпакто обидное и смешное прозвище, но за неимением возможности протащить постороннюю душу в свой внутренний мир (или просто Кеншин не знает, как это сделать), коварную месть пришлось отложить до более благоприятных обстоятельств.
– Ладно, пора нам уже двигать дальше,– Зараки поднялся.– Девчонки! Кончайте дурью маяться, пойдем уже.
Ячиру тут же оказалась на спине Кенпачи и показала Юки язык, заставив девушку возмущенно покраснеть.
– Чернышик, Сисястая, пойдем!– весело крикнула девочка, поднимая в воздух крохотный кулачок.
– Ах ты…– Юки начала кипеть от злости и решительно сжала кулачки, но брат положил ей руку на плечо, таким нехитрым жестом мгновенно сбивая воинственный настрой Юки до нуля.
– Пойдем,– Кеншин улыбнулся сестренке и двинулся в путь. Юки тут же поспешила за ним и по привычке взяла брата за руку. Зараки чуть усмехнулся про себя, думая невесть о чем, Ячиру подпрыгивала у него на спине, Кеншин думал о том, как бы не напороться на синигами– последнее время его лицо появилось на розыскном постере–, а Юки просто позволила себе не думать ни о чем, улыбаясь своим мыслям. «Рядом с братиком так хорошо,– думала девушка.– Хочется быть с ним вечность…». Почему-то девушку дико раздражают те моменты, когда ее братик удовлетворяет потребности организма с другими женщинами.
Заночевать пришлось в лесу. Чем ближе к центру, тем хуже отношение местных к преступникам. Вернее, отношение к ним хреновое всегда и везде, но в районах с 80-го по 60-й люди не брезгуют давать им стол и кров. А здесь набиться в гости или на ночлег все сложнее и сложнее. Оно и к лучшему, меньше шансы, что по их души прибегут синигами и испортят ужин или, того хуже, сон.
И все-таки на них напали. Не ночью, и даже не ранним утром. Самоуверенные синигами дали им позавтракать и собраться в путь, и только потом атаковали. Нападение не стало неожиданностью ни для Кеншина, ни для Кенпачи, ни для Юки, а Ячиру относится к сражениям наплевательски.
Больше двух десятков синигами широким кольцом окружили путников, обнажая свои занпакто. Внутрь образовавшегося круга шагнул самоуверенный синигами с виду лет двадцати от роду, с лейтенантским шевроном одиннадцатого отряда и с самомнением до небес. Впрочем, более чем приличная реацу и высокий уровень контроля над нею давали неплохой фундамент для подобной самоуверенности.
– Кенпачи Зараки и Кеншин Карасу,– протянул лейтенант, подходя к ним ближе.– Я– лейтенант одиннадцатого отряда Юкуи Гетсуказе, и я пришел вас убить.
– Да ладно?– наигранно изумился Кеншин.– А я, представь себе, и не заметил. Так вот зачем вы все тыкаете в нас своими железяками…
– Перечитывать обвинения не буду, сами знаете,– хмыкнул лейтенант, обнажая катану.– А теперь…
– Достал,– рыкнул Зараки и рванул на лейтенанта так быстро, что тот не успел среагировать мощный пинок швырнул его далеко назад, на руки подчиненным.
– Гетсуказе-сама!– воскликнули синигами.– Вы, уроды, ответите за это…
– Ну давайте!– Зараки маньячно оскалился, высвобождая всю свою чудовищную реацу.– Нападайте хоть все разом, порадуйте меня хорошим боем!
Кеншин только вздохнул. За эти два месяца Кенпачи тоже не стоял на месте и немного улучшил свой контроль, но даже небольшое улучшение при его гигантской реацу сделало этого мечника-маньяка намного опаснее.
– Ты, урод…– процедил лейтенант.– Я заставлю тебя горько пожалеть… сначала я перережу тебе позвоночник, а потом изнасилую у тебя на глазах твою сестру… и после того, как ее оттрахают все они, я отрежу ей голову. А ты будешь смотреть, как…
Кеншин чуть свел брови, материализуя свой занпакто, но от него повеяло такой жаждой смерти, что лейтенант осекся на полуслове и подобрал свою катану. Парень обнажил катану и взмахнул ей. Взмах заставил землю просесть и чуть поодаль вздыбиться. Даже не всплеск– взрыв реацу заставил лейтенанта стиснуть мгновенно вспотевшие ладони на рукояти так, что костяшки побелели.