Вороненок вылупился на крыше храма Кастора и Поллукса, нежное существо. Обувщик обнаружил птенца и взял к себе в мастерскую. Выучил вороненка нескольким фразам. Вороненок подрос. Каждое утро летел на Форум и хрипло так, на варварский манер, выкривал: утро доброе, первый гражданин или доброе утро, отцы-сенаторы. Тиберий приметил птицу. Это — добрый знак, — думал сын божественного Августа. Когда проходил по Форуму, глазами выискивал птицу. Ворон был тут как тут. Доброе утро, доброе, — хрипел. Тиберий тонко улыбался, краешками губ. Вечером ворон возвращался к обувщику. Однажды обгадил пару новых сандалий в соседней лавке. Тогда сосед-обувщик убил ворона. Наутро император не услышал хриплого приветствия. Виновника быстро нашли и прогнали. Вскоре он был найден мертвым, залитым кровью. Ворона хоронили с почестями за государственный счет. Сначала шествовал флейтист, за ним два эфиопа тащили носилки с птичьим трупиком, позади следовала толпа с венками. Похоронен ворон близ главной дороги империи, чтобы знали путники…
В соседней Террачине участок Аппиевой дороги проходит через старый город, мимо церкви, в которой молятся за тех, чьи души маются в чистилище. Если посмотреть вверх, увидишь развалины храма Юпитера на верхушке горы Сант-Анджело. Мы долго поднимались на гору. Там, где прежде стоял храм, открывается вид на Цирцейскую гору. На вершине — коты и кустарник. Одного кота, белого, в черных подпалинах, дочка назвала Фредериком, а другого, серого, Лестером. Мы сидели в музейном кафе: дочка доела мороженое и спросила вторую порцию, Фредерик ластился и заглядывал в глаза. Храмовые колонны и бог, сбежавший отсюда… Феникс памяти после длительного круговорота воскрес и возвратился в Египет детства, как сбывшееся предчувствие. Внизу змеилась приморская дорога. Солнце спускалось к воде, вызолачивая улицы Террачины.
Нью-Сити, 2015
Новые книги Нового Света с Мариной Ефимовой
Совместно с радио «Свобода»
Eric Schlosser Command and Controclass="underline" Nuclear Weapons, the Damascus Accident, and the Illusion of Safety. — Penguin Press, 2013
25 января 1995 года в 9:30 утра президенту Борису Ельцину сообщили, что 4 минуты назад со стороны Норвежского моря выпущена ракета, которая движется в направлении Москвы. По техническим признакам она походила на ракеты типа «Трайдент», запускавшиеся с американских подлодок. Для принятия решения у Ельцина было 6 минут. Через несколько минут стало ясно, что ракета не дойдет до территории России, и тут же выяснилось, что ракету запустили норвежцы для изучения северного сияния. О запуске (правда, без точной даты) они заранее предупредили российское посольство, но эта информация по неизвестной причине до военного командования не добрела.
В книге Эрика Шлоссера «Обладание и контроль: ядерное оружие, дамасский инцидент и иллюзия безопасности» приводятся десятки критических моментов, подобных описанному. Например, случай 1980 года на военной базе у города Дамаска (штат Арканзас), где происходила проверка ракеты «Титан II»:
Девятнадцатилетний механик Плам увидел, как четырехкилограммовая стальная гайка выскользнула из-под его гаечного ключа в щель между платформой и корпусом ракеты, пролетела 24 метра, ударилась об основание ракеты и потом — рикошетом — о корпус. Все происходило словно в замедленной съемке. Горючее ударило из пробоины, как вода из брандспойта. И Плам сказал в пространство: «Парень, это худо».
Ракета «Титан» за секунду превратилась в неостановимую бомбу замедленного действия. А она была мощнее всех бомб, сброшенных во время Второй мировой войны, вместе взятых, включая обе атомные. Базу быстро эвакуировали, а на следующий день произошел взрыв. Но не ядерный, поскольку сработала система безопасности. Взорвалось ракетное топливо — смесь горючего с окислителем.
Начиная с 1945 года произошли сотни инцидентов с атомным оружием. Были реальные угрозы: в 1948-м, когда Советский Союз пытался установить контроль над Берлином, Трумэн послал в Англию бомбардировщики, готовые к применению ядерного оружия в защиту Западной Европы. В 1956-м Хрущев угрожал ракетами Лондону и Парижу, если Англия и Франция не уйдут из Египта. В 1962-м — Карибский кризис. В 1969-м Никсон, разыгрывая так называемую теорию сумасшедшего, посылал самолеты с водородными бомбами летать вдоль берегов Советского Союза — чтобы склонить лидеров Северного Вьетнама к мирным переговорам. Однако Шлоссер пишет:
Опаснее всего были случайности: просчеты, непонимание, несчастные случаи, неисправности. Бомбы сбрасывали по ошибке, на самолетах начинались пожары, взрывались сами ракеты, компьютеры давали сбои, люди делали неверные заключения. Даже в период холодной войны вероятность случайностей была больше вероятности сознательных акций.
В 1958 году водородная бомба «Марк-6» выпала из самолета по ошибке механика и приземлилась на заднем дворе дома в Северной Каролине. Ядерного заряда в ней не было, поэтому она убила только множество кур и оставила большой кратер. В 1960-м система раннего предупреждения приняла за запуск советской ракеты восход луны над Норвегией, а в 1979-м диспетчер принял за запуск ракеты учебную игру на экране компьютера. Во время ложной тревоги 1980 года причиной войны чуть не стал дефектный компьютерный чип стоимостью в 47 центов.
В книге «Обладание и контроль», где собрана вся сегодняшняя информация об истории ядерного соперничества, Шлоссер делает неприятный для американских либералов выбор героев. Он считает героями не противников атомного оружия, а тех политиков и военных, кто, понимая риск, связанный с этим оружием, делал все возможное, чтобы оно, как он пишет, «не взорвалось нам в физиономию». И это люди, крайне непопулярные среди либералов: генерал Кёртис Лемей (противник «лимитированной войны»), министр обороны периода Вьетнамской войны Роберт Макнамара и президент Рональд Рейган. Лемей создал эффективный контроль над авиацией. Макнамара обеспечил точную систему раннего предупреждения. Рейган был инициатором сокращения ядерных арсеналов.
Одна из главных тем книги Шлоссера — гонка ядерного вооружения, инициативу которой автор приписывает исключительно Америке.
Ядерное оружие стало главным элементом военного планирования во время правления Эйзенхауэра, который считал, что это поможет уменьшить военный бюджет, вышедший из-под контроля. К тому же правительство Эйзенхауэра верило, что могучий атомный арсенал Америки сможет заранее сковать советскую агрессивность и стать залогом мира.
Масла в огонь подлил Кеннеди в 1960 году, обвинив правительство Эйзенхауэра в создании разрыва в ракетном арсенале, то есть в отставании Соединенных Штатов от Советского Союза. Возможно, причиной стала ошибка разведки: по их данным у Советского Союза была чуть ли не тысяча межконтинентальных баллистических ракет. На самом деле в 1961 году их было 16. В 62-м их стало уже 36, а у США — 203. Всего же единиц ядерного оружия в 1962 году у Советского Союза было 3300, а у США — 27 000.
Думаю, Шлоссер, приписывая лидирующую роль в этой гонке Америке, недооценивает состязательный азарт советского руководства. Правда, важное различие было в том, что население СССР пребывало в спокойной уверенности в превосходстве русского оружия, а американцы подгоняли своих лидеров страхом.
Опасность была больше воображаемой, чем реальной. Советский Союз не обладал арсеналом, достаточным для ядерной войны. К тому же не было никакой гарантии, что оружие и тех и других будет действовать так, как оно задумано. При Кеннеди проверочная комиссия установила, что у 75 % ракет «Полярис», запускаемых с подлодок, взрывные устройства не срабатывают. Такой низкий процент годности плюс преувеличение советского арсенала толкали американских военных наращивать свой арсенал, что, в свою очередь, заставляло советских лидеров их догонять. И к началу 70-х годов, когда американцы уже излечились от паранойи, мир стал гораздо опаснее, чем в годы проведения массовых учебных тревог и рытья противоатомных убежищ.
Шлоссер так уверен в лидирующей роли Соединенных Штатов, что даже кампанию Жданова по уничтожению искусств, не вписавшихся в советские рамки, считает копированием внутренней политики Америки, где в том же 1946 году начала действовать «Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности». Обижает. В этом деле Сталину и Жданову вряд ли были нужны примеры.