То есть, там под землей врачи лежат. Врачи на всякую болезнь.
И люди туда, конечно, приходят. Некоторые – знают. Некоторые – не знают. Но ходят постоянно. Ходят. Некоторые – просто посмотреть. Варежку раскроют… «О! Интересно!» А некоторые – прямо знают – к кому. Знают, что болит. «Я иду туда. Плачу: “Помогай. Помогай. Преподобный Отче, помогай”».
Агапит – он из таких древних отцов Печерских. Он весь нетленен. Тело его гниль не съела. Мало того, когда Чернобыльская беда это случилась и начали всякие институты это изучать. (Конец Советской Власти тогда был). Брали убитые радиацией зерна, облученные. Клали ему на тело, Агапиту. И эти зернышки оживали и прорастали. Он – животворец. В нем Дух Святой. И Дух Святой, который в нем, он оживотворяет человека.
Это все ученые записывали – советские ученые. Они в последние годы лазили по Лавре. Пытались понять: чего же они – нетленные? Чего же не гниют? Может там какой-то микроклимат особый в пещере? Начали замерять. Пробы воздуха брать. Пробы температуры. Что-то еще. А не входит в их темную голову, что это Бог им дал. Что ты хочешь? Измеряй – не измеряй – это Господь дал. Это от Бога чудо. И там возле Агапита они тоже лазали. Нашли на пальцах у него пыльцу целебных растений. Некоторые растения имели средиземноморское происхождение. Очевидно, ему привозили целебные травы аж из-за моря. Он действительно был травник. Он травами лечил. И – молился Богу.
Вот он там – лежит. Можно ему ручку поцеловать. Ручка такая теплая, живая. И на эту ручку клали эти убитые зерна советские ученые и они прорастали. Представляете, насколько святой человек! Они – прорастали!! Оживали.
Вот такие вот святые Отцы. Это – начало монашества на Руси. Еще не было Сергия Радонежского. Еще до Серафима Саровского было почти тысяча лет. А там, в Киеве, уже начали спасаться русские люди. Приходили с Новгорода, приходили с Курска, с Чернигова, приходили с разных краев. Со всей тогдашней Руси они туда стекались. Залезали в пещеры. И там странною жизнью жили. Проводили такое непонятное великое житие.
А потом все это очень скоро закончилось. Примерно через сто лет уже никто в пещерах не жил. Уже такого не было. Уже все повыходили на улицу. Построили себе кельи на улице. Храмы – на улице. Уже жили наверху. Но Лавра называлась Печерской по старой памяти. Потому что – первые монахи жили под землей. В пещерах. Пещерный монастырь.
Причем, пещеры эти выкопали разбойники. Если это так себе представить: Днепр течет – широкий, красивый, и в некоторых узких местах, где Днепр сужается, там разбойники натягивали цепи и не пускали корабли. Брали с них дань. Останавливали. Натягивали цепи. Грабили. Как сомалийские пираты – (в новостях показывают) – точно так же. И люди, расплачивались с ними. Там по Днепру шел путь из Варягов в Греки. Я узнавал – всего две недели занимал путь по Днепру, (например, из Чернигова – в Константинополь) тогда. Всего-навсего – две недели. Самое тяжелое – это через пороги Днепровские перейти. Нужно было вытаскивать корабли на сушу, тащить их волоком, потом опять на воду спускать. А когда уже в море вышли – там уже пару дней, и ты – в Константинополе. В принципе, довольно быстро. Некоторые купцы за жизнь по двадцать раз туда-сюда мотались. Из Киева – в Константинополь. Из Константинополя – в Киев.
Да, там были грабители, которые грабили суда. Потому что суда ходили, как машины по шоссе. Туда – сюда корабли плавали. Грабили судна торговые, а сокровища прятали в пещеру. Как «Али-Баба и сорок разбойников»… Там крутые такие берега были. У Днепра левый берег – пологий, а правый – крутой. И вот в этих разбойничьих пещерах начался Печерский монастырь. Антоний Преподобный пришел туда, походил-походил, нашел себе какую-то пещеру на правом берегу Днепра, залез в нее и там стал жить. К нему стали ученики приходить. (И Агапит туда пришел к нему). И так там потихонечку возник монастырь. Там, где раньше были пещеры разбойников, там, где был грех, воровство, грабеж, пьянство, веселье буйное, – там потом возник монастырь. Первый монастырь на Руси. Настоящий. Который до сих пор стоит. Лавра Печерская. Великое место.