И все наши грехи происходят именно от того, что мы не имеем – по церковному говоря – «рачения» – сильного любовного влечения к Богу. Раченье к Богу оно изменяет человека. Как влюбленный – он же забывает про все, кроме предмета любви. Эта любовь к Богу, выражающаяся в поспешности к Литургии – она пожигает страсти, она защищает разум, она защищает человека от грехов. Пока ты в молитве, пока ты с Богом, грехи на тебя, если и садятся, то – сгорают. А когда ты остываешь – грехи кольцо свое сжимают. Это факт жизни каждого человека. Как голодный хочет есть, а больной отвращается от пищи. Бывает, человек болеет, ему суют под нос очередную тарелку, а его тошнит от одного вида пищи, от одного запаха. Потому что – он больной. Больной – не хочет есть. Это – естественно. Для души то же самое в отношении Божественной службы. Нужно стремиться к Богу и бояться попасть в другую сторону. И это все проверяется богослужением. Тема бездоннейшая и важнейшая: «Как вернуть верующего человека на Литургию?»
Какой там коронавирус? Он и рядом не стоял.
Представляете, как мы безбожно живем? Сколько миллионов людей перед нами толкутся, которые никогда не молятся. У них перед глазами, действительно, бесовские мультики.
Вопрос: – Почему к Богу приходят через страдания?
(фрагмент ответа) – Люди – чрезвычайно черствы. Поэтому, через боли, через скорби разные – одиночество, переживание за тех, кого ты любишь – человек выводится из зоны комфорта и попадает в зону полной неустойчивости. А молитва начинается там, где чувствуется слабость. Когда человек слаб, он молится. И вообще, когда люди понимают, что они ограниченны, что они зависимы (понимают свою зависимость от Бога) – это, значит, молиться Богу, от которого зависит жизнь твоя. Те, которые думают, что они сами командуют жизнью, они не молятся никому. Они молятся себе. Они целуют свой бицепс – потому что они – сильные. Они целуют свой кошелек, потому что он – полный. Они целуют свои дипломы – потому что они – умные. И они целуют свою телефонную книжку, в которой записаны имена друзей влиятельных. Они считают, что всего этого хватает. Кошелька, диплома, телефонов друзей. Но как только у тебя все это отнимается, ты понимаешь, что ты – никто. Но есть Тот, Кто хозяин мира. У мира есть хозяин. Царь, король – как хотите назовите. Господь – имя Ему. И мы абсолютно от Него зависим.
И, если ты не понимаешь это умом, ты поймешь это через скорби.
Нету радости Господу Богу смотреть на страдания детей Своих. Мы – дети Его. Даже те, кто не ведет себя как ребенок с Ним. Но Ему же нужно, чтобы мы были с Ним. Ему же нужно как-то сбить с нас гордыню эту. Срезает Он с нас ее. Пласт за пластом. Ломоть за ломтем. А это больно. «Придет гордость – придет посрамление» – так говорит Соломон. (Притч. 11:2). А у нас сейчас цель жизни – это гордость. Надо добиваться, пробиваться, делать себя. Достигать, достигать... И всем рассказывать, что ты достиг. А раз это цель жизни и способ жизни – то будут скорби. Господь заранее сказал. Весь стиль нашей жизни зовет нас на скорби. Но этого можно избежать. Тот же самый Соломон говорит: «На умного слово назидания действует лучше, чем на глупого палка» (Притч. 17:10). Об этом говорит и Иоанн Лествичник: «Сжатая вода поднимается вверх, а скорбящая душа вспоминает о Боге». Сколько людей в тюрьмах веру обрело! (Шутит) Если сравнить количество людей, обратившихся к Богу в тюрьмах, с количеством людей, обратившихся к Богу в ресторанах, можно все рестораны разрушить, одни тюрьмы строить. Трудно представить, чтобы кто-нибудь нашел веру в ресторане или казино. А в тюрьмах люди находят веру. Там, конечно, не ягнята сидят. Разные. На пляже – нет. А в тюрьме – да. Слышали пословицу, ставшую крылатой: «В окопах на войне атеистов нету». На войне атеистов нет. И любой атеист, летящий на самолете, попавший в зону турбулентности, начинает молиться как может. Господи, помилуй! Господа, помилуй! Да. Да. Что вы думаете? Атеисты – только при свете белого дня. С завышенном процентом наглости в крови. Когда тебе дуло не дышит в висок, тогда можно быть атеистом. А во всех остальных случаях нормальный человек знает, что Господь – над ним и смерть – близко. Когда смерть в ноздрях – какой тут атеизм?