Отец Андрей: – Их никогда не было много. Не нужно рисовать себе какую-то иллюзию. У нас всегда были юродивые. (…) А зачем они были нужны? Они вынуждались самой церковной жизнью как воины против формализма. Это они будили народную совесть, начиная от царя, который только юродивых и боялся. Иван Грозный боялся только юродивых. Всех остальных – на кол сажал, а юродивых боялся. Почему эти люди были? Потому что было слишком много лицемерия и фанатизма. Откуда раскол пошел?
Ведущая: – А у нас сегодня есть юродивые? Кто они? Где найти сегодня юродивых настоящих?
Отец Андрей: – Тот, кто платит за свое право говорить правду своим каким-то крестом. Трудом. Юродивый смеется над миром днем, но плачет о мире ночью. Он ставит мир как посмешище себе днем. Оплевывает его, не боится никого. Но он ночью молится об этом же мире. Вот тот, кто ночью молится, а днем ругается – тот юродивый.
Ведущая: – А должна сегодня Церковь обличать, называя по именам коррупционеров, воров, подлецов?
Отец Андрей: – Я не знаю насчет – «по именам». По именам пусть прокуроры называют и судьи. Но Церковь, которая не обличает – это не Церковь. Церковь вообще не Церковь, если она всех гладит по шерсти и боится пискнуть против журналистов, против топовых, медийных фигур общества. Против олигархов. Церковь должна говорить правду. А правда имеет такое двоякое действо. Как апостол Павел пишет: «Одно и то же слово, которое мы произносим – для одних – это благоухание жизни в жизнь, а для других – запах смерти в смерть» (см. 2 Кор. 2:16). Ничего специально не говорит Павел. Этим – это, а этим – это. Он всем говорит одно и то же. Но одни в этих словах слышат благоухание жизни, а другие – обоняние смерти. Вот тебе и обличение. Как только ты сказал правду и не приобрел врагов – знай, что ты сказал неправду. Произнесенная правда делает тебя врагом половины населения.
Ведущая: – Отец Андрей, если говорить про усиление голоса Церкви в общественном пространстве… Сейчас все обсуждают поправку о внесении упоминания Бога в преамбулу к нашей конституции. Как Вы думаете, к каким реальным результатам, не просто – номинальным – реальным, – это может привести?
Отец Андрей: – Это полностью перемена сознания. Бог, спрятанный в чулан до лучших случаев, когда мне нужно будет свечку поставить, чтобы выздороветь, – это, вообще, не Бог. Это – не вера. И люди подобного рода пусть назовутся безбожниками и честно признаются в этом. Бог – Он тогда, когда Он впереди планеты всей. Он – во главе. То есть – поставьте Бога на главное место – и все остальное станет на свои места. Так говорил блаженный Августин. Конституция – главный закон страны, в которой девяносто процентов – христиане – крещеные, а остальные – мусульмане – и тоже верующие. Мусульмане все вам скажут: «Бога поставьте в преамбулу, в первую статью – и все». Вопросов не возникнет у них никаких. Это только наши. Враги Бога – это русские люди, причем крещеные в детстве. Если мы хотим, чтобы тот – не воровал, тот – не крал, тот – работал, чтобы дороги были не горбатые, чтобы в магазинах был свежий хлеб и вкусное молоко, поставьте Бога во главу. Иначе ничего не получится. Сколько можно хлебать советскую постпохлебку?
Ведущая: – А сознание людей? Вот, допустим, окраина Саратова, местные подростки, которые сидят на спортплощадке и курят, допустим… Вот, когда они поймут, что в Конституции Бог, что у них изменится в сознании?
Отец Андрей: – Нет. Подростки, курящие на окраине Саратова, узнают это все в преломлении от взрослых. Через изменившихся взрослых. Вообще, нам нужно бросить заниматься детьми, в каком-то смысле. Нужно заняться взрослыми. Не нужно заниматься каждым солдатом. Нужно заняться офицерами. Потом воспитанные, образованные офицеры займутся уже солдатами. Поставят их на свои места. Так и везде. Нужно заниматься родителями, а не детьми. Если родители погибшие до половины, то и дети будут такими же. И мы их в школе не исправим. Поэтому, курящие на окраине Саратова подростки через два-три года, после постановки Бога во главу всех процессов, узнают об этом из изменившейся общественной жизни. Тогда папа, покаявшийся, или мама, образумившаяся, или начальник детской комнаты милиции, переживающий за их, поставит их на место.
Ведущая: – Должно ли это изменить что-либо в нашем законодательстве? Запрет на аборты. Или еще что?
Отец Андрей: – Может быть. Я недавно узнал, что в нашей стране количество облагаемых налогом гадалок, экстрасенсов, шаманов и прочей заклейменной Библией чепухи, превышает в несколько раз количество священников Русской Православной Церкви. Вот вам портрет Святой Руси. Эту нечисть нужно будет гнать поганой метлой. С федеральных каналов. С телевидения. Вы гляньте, что делают наши федеральные каналы? Там же смотреть нечего. Это мощнейшие рычаги изменения сознания, которые только и делают, что показывают хи-хи, бла-бла. И больше ничего. А деньги тратят сумасшедшие. Только на хи-хи и на бла-бла. Страх Божий рождается не сразу. И не у всех одновременно. Но признать, что Бог – есть – это необходимо для совести народа. Почему ирландцы это могут делать? Грузины могут? А русские не могут.