А так вообще есть много тайн на свете.
Вопрос: — Хотелось бы узнать Ваше мнение о творчестве и личности Михаила Юрьевича Лермонтова?
Отец Андрей: — Вообще, конечно, такие вещи не раскрываются в масштабе коротких спичей. Здесь нужно так фундаментально подойти…
Сложный человек. Не самый духовный из наших поэтов, из нашей пишущей братии. Очень молодым умерший. Одаренный разносторонне. Он был и хороший художник; и храбрый офицер (на Кавказе воевал, пулям не кланялся, храбрец в бою); и ловелас, и дамский угодник, к несчастью; и гениально поэтически одаренный. И умер мальчишкой. Много написал. И стихов, и «Герой нашего времени».
Мне больше всего нравится из написанного о нем, одна из статей Василия Васильевича Розанова. Он пишет… (Лермонтов демоничен отчасти. Эта тема демонизма очень тревожит его. Демоны. Демоны. Демоны. Это то, что потом Врубель начал рисовать: Лермонтов проговорил, а Врубель нарисовал. Но Врубель совсем разрушился на этой теме. А Лермонтов – нет). …Розанов писал о Лермонтове, что «Демоны, …демоны, …демоны, …демоны. Но при этом у него есть россыпи стихотворений, которые составляют наше маленькое стихотворное “евенгелиице”».
«Я пред Тобою сегодня с молитвою…» У него есть Матери Божией «Молитва». И «Ветка Палестины» А «По небу полуночи ангел летел…» – это вообще шедевральная вещь. Она настолько простым ритмом написана, но это откровение такое… Помните?..
«По небу полуночи ангел летел. И тихую песню он пел. …О Боге великом он пел, и хвала его непритворна была… Он душу младую в объятиях нес, для мира печали и слез. …И долго на свете томилась она желанием чудесным полна. И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли».
Это такое автобиографическое стихотворение. Он душу, видимо, свою изображает; потому что он всю жизнь скитался в страдании; потому что мир вот такой, а не иной; и был у него порыв к небу и демонические какие-то мотивы. Он писал про ангелов и демонов: «В одном все чисто, а в другом все зло. Лишь в человеке встретиться могло священное с порочным. Все его мученья происходят оттого». Это он писал. Он рассматривал человека как арену страшных бурь. Внутренних битв. Темных сил и светлых сил. Он страдал от этого всего. Страдал от бесполезной жизни. Оттого, что мы, как он писал: «И ненавидим мы и любим мы случайно. Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви…»
У него проникновеннейшие стихотворения, касающиеся внутреннего мира человека. У нас есть Пушкин. Лермонтов, конечно, пушкинист. Он любил Александра Сергеевича и за него на Кавказ пошел. Но он, в то же время, другой, конечно. Он – психологический очень. Он рассматривает пристально внутреннюю трагедию человека. Эти порывы к светлому. Эти падения к темному. Разрыв между тем и тем. Неудовлетворенность миром. Он же вечно неудовлетворенный человек. Его разрывает на части, оттого что он видит лицемерие, ханжество… Он не может найти себя в этом. А, если и находит, то грешит и кается. Ну – мальчишка! Двадцать семь лет. В этом возрасте многие еще жениться не успевают. Да и он семени не оставил. Повоевать – успел. Пописать – успел. И погибнуть – успел. Тоже по грехам. Эпиграммы эти все… Мартынов же страшно жалел, что убил его.
Не знаю… Трагедия такая. Трагичнейшая фигура. Но – масштабная очень личность.
Был запрет на отпевание, между прочим. Синодальный запрет: «Самоубийц – не отпевать!» А всякий дуэлянт – самоубийца потенциальный. Убийца и самоубийца – в одном флаконе.
Трагичная личность. Но, безусловно, очень яркая, оставившая в нашей истории литературы очень светлую полосу таких откровеннейших путей в духовный мир.
Так как-то получилось у него…
Вопрос: — Бог дает испытания по силам каждого. Но, если – «по силам», то откуда самоубийцы?
Отец Андрей: — Самоубийцы, как правило, неверующие люди. Я так думаю. Но бывают и верующие.
У Достоевского есть рассказ «Кроткая». Там барышня выпрыгивает из окна на мостовую и разбивается насмерть с иконой Богородицы в руках. Она, как бы, верующая. Просто – жить невмоготу. Но это было в девятнадцатом веке.
Сегодня, в основном, самоубийцы – неверующие люди. Верующим – немножко легче. Не скажу, что совсем легко, но немножко легче.
Вопрос о тяжести креста житейского здесь немножко не в тему, потому что неверующий тяжести житейские не воспринимает, как крест. Он воспринимает их как абсурд, например. Как Камю говорил: «В мире торжествует абсурд». А верующий понимает, что все это «промыслительно», что Господь – есть, Он никуда не исчезал, Он господствует в мире.