Вот уж где конец света. И эти же люди ещё смеют рассуждать о кодах, в которых, а не в хамстве и невежестве, видят исполнение пророчеств!
Для одних Кураев еретик, для других Осипов отступил от веры. Там трещат копья в борьбе против Восьмого Вселенского, тут раздают ярлыки, не предполагающие и тени сомнений.
Чтобы казнить человека через повешение, нужно вначале повесить на его грудь табличку с наименованием вины. «Она стреляла в немецких солдат», — было написано на такой табличке у Зои Космодемьянской. Табличка есть, теперь можно выбивать из-под ног табуретку.
Так вот, развешивание ярлыков в ходе неразборчивой в средствах идейной войны всегда похоже на приготовление оппонента к казни. «Еретик», «мракобес», «либерал», «консерватор», «масон», «обновленец», «ретроград». Легко произносимые слова, похожие на смертоносный выстрел. Вот он и герой — гордый человек, навскидку стреляющий словами, лихо сдувающий пороховой дымок с нагревшегося дула.
Молодчина. Боец. Православный мститель.
Зверобой, на лету убивающий комара, кровный брат Виниту Большого Змея, и сам — большой змей.
В обмене мыслями, в работе с идеями, в попытках выйти из мысленных чащ мне по душе более не кольт, а образ фотоаппарата. Причём не цифрового, а аналогового. Не нужен Polaroid, так чтоб щёлк — и карточка. Не нужно спешить и плодить халтуру.
Нужно сфотографировать явление, затем — ещё одно и ещё одно, пока не заполнится тематическими снимками плёнка. Потом нужно плёнку проявить. Медленно и таинственно, при соблюдении всех правил в красноватой тьме лаборатории на плёнке проступят контуры запечатлённого явления. Потом нужен фиксатор, или закрепитель (впечатления ведь надо проявлять и закреплять). Потом наступает время печати снимков, просушки, обрезки, вставления в рамки.
Точно так же продолжительно, специфично и, значит, культурно, следует относиться к мыслям. Их нужно ловить, удерживать, проявлять, закреплять, приводить в увеличенный вид. И лишь затем, когда явилось скрытое и уяснилось непонятное, следует именовать их шедеврами, или же выбрасывать в мусорное ведро в порванном виде.
А иначе дела не будет. Иначе, как до зубов вооружённый трус, некультурный человек будет палить изо всех видов оружия во всякое инакомыслие и насмерть поражать зачастую тех, кого он не понимает только по причине собственной неразвитости.
Именно этот умный труд, подобный труду старого фотографа, я и называю культурой, и если сетую на глубокое бескультурье нашего народа, то имею в виду не сморкание в кулак (это не смертельно), а неумение и нежелание думать. И православная часть нашего общества, имеющая неписанную обязанность быть по совести за всё в ответе и понимать глубинную суть процессов, должна учиться культуре мышления, культуре спора и ведения диалога в первую очередь.
Говорят, Оскар Уайльд, путешествуя по Штатам, видел в салуне такую надпись над инструментом: «Не стреляйте в пианиста. Он играет, как может».
Мне же, возвращаясь к началу, хочется сказать: «Не стреляйте в своих. Не стреляйте в них вовсе. Лучше фотографируйте мысли, проявляйте и увеличивайте. И лишь потом делайте
О постепенности (22 февраля 2012г.)
Перед смертью не надышишься, перед постом не наешься. Мясо исчезло со стола и из холодильника. На завтрак — яйца всмятку и хлеб с маслом. На календаре — Масленица. Вы спросите меня: зачем это надо? Я погляжу в окно, подумаю и затем отвечу.
Масленица нужна для того, чтобы оттенить или очередной раз попытаться воплотить в жизнь одну из библейских идей — идею постепенности.
Человек не должен бросаться в пост, как с моста — в воду, или из окопа — в атаку. Он должен неделя за неделей размягчать сердечную сухость и закалять сознание чтениями о мытаре и фарисее, о блудном сыне, о Страшном Суде.
Затем он должен отказаться от мясной пищи и вспомнить молитву святого Ефрема.
Затем, быть может, до тошноты наевшись яиц, блинов и творога, он лишит себя и этого утешения. (Лучше без тошноты, но с умеренностью у нас немало проблем)
Наконец, прослезившись в Прощеное воскресенье, попросив прощения у живых и мертвых, у неба и земли, христианин вступит в пост, как в холодную воду, чтобы переплыв ее, выйти на твердый берег Пасхальной веры. И все нужно делать постепенно, правильно, в свой черед.
Бог мог бы сотворить мир сразу, одним махом. Сотвори Он мир так, у него (мира) были бы другие законы. Но Он приводил в порядок, благоукрашал Свое создание постепенно, радуясь о делах Своих, и говоря, что «все хорошо весьма». Как хороший хозяин, как хороший строитель, Он зажег лампады звезд, наполнил море рыбой, огласил воздух пением птиц, заставил деревья шелестеть ветвями от ветра, а потом, как добрый Отец, ввел во Вселенную Свое самое дорогое создание — человека.