Заамвонная молитва — первая гласная молитва священника в день его рукоположения. В чине литургии Златоуста и Великого Василия в этой молитве приносится прошение о полноте Церкви, о воинстве, о тех, кто любит благолепие дома Божия. Это знак того, что отныне священник должен будет молить Бога о многих людях и о разных состояниях. А в чине Преждеосвященной слова этой молитвы другие.
Там сначала говорится о Господе как о Премудром Творце. Затем благодарится о днях Четыредесятницы, внутрь которой Бог ввел нас «неизреченным Промыслом и многою благостью». Пост пугает многих при начале, но пролетает быстро, как курьерский поезд, и оставляет чувство жалости, что «вот и в этот раз толком попоститься не получилось». К посту действительно нужно относиться не как к тяжести, но как к делу неизреченной Премудрости и многой благости. И установлен он для «очищения души и тела; для воздержания страстей и надежды воскресения».
Пост устремлен к Пасхе. Без Пасхи наш пост не имеет смысла. Пусть кто-то и где-то постится как хочет ради других целей. Христиане постятся в ожидании Воскресения и стремятся очиститься внутри и снаружи, чтобы как можно полнее ощутить пасхальную радость. Вспоминать об этом не лишне, а напоминать не в тягость.
Далее священник вспомнит Моисея, которому в ходе сорокадневного моления Господь вручил скрижали — Богоначертанные письмена с заповедями. Эти каменные доски Моисею пришлось разбить, потому что, сойдя с горы, он нашел народ буйствующим и кланяющимся золотому тельцу. И пролилась кровь, и наказаны были наиболее неистовые, и снова Моисей взошел на гору, чтобы повторно получить заповеди. Эти вторые скрижали впоследствии легли в Ковчег Завета вместе с манной и Аароновым жезлом (см.: Евр. 9: 4). Но хранением в ковчеге и чтением в собраниях заповеди на скрижалях не ограничили свое действие.
Пророки усмотрели в скрижалях нечто таинственное. Они, по действию Духа, поняли, что для правильного и постоянного исполнения заповеди нужно написать на сердце, а не просто на каменных досках. «Вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом», — говорит Господь через Иеремию (Иер. 31: 33). То есть до вложения законов Божиих во внутренности и в сердца человеческие какой-либо из народов можно называть «народом Божиим» только с натяжкой и с оговорками. Плотски живя и по-плотски мысля, человек враждует с Богом. «Плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут» (Рим. 8: 7).
Человеку нужно дать новый дух и новое сердце, потому что со старым сердцем служить Богу всецело невозможно. Об этом молил Давид: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» Об этом же пророчествовал Иезекииль: «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное» (Иез. 36: 26).
Все это имеет отношение к нам потому, что мы и вступать в пост должны ради внутреннего обновления и ради начертания законов Божиих тростью Духа на «плотяных скрижалях сердца» (2 Кор. 3: 3).
И вот, помянув сия, то есть Моисея и данный ему закон, а также пророчества о Новом законе, пишемом на сердцах, священник молится словами апостола Павла: «Подаждь и нам, Блаже, подвигом добрым подвизаться, течение поста совершить, веру нераздельну соблюсти, главы невидимых змиев сокрушити, победителями же греха явитися». Эти слова и буквально, и в общей тональности заимствованы из письма апостола к Тимофею: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил» (2 Тим. 4: 7). Только апостол говорит о том, что уже сделано, а мы, беря пример его слов, просим, чтобы и мы совершили добрый подвиг, путь поста прошли, веру сохранили. Добавляем же и просьбу о сокрушении невидимых врагов и возможности неосужденно достигнуть цели поста — святого Воскресения.
Как видим, дух молитвы церковной есть дух Писания, а многие библейские выражения целиком, словно золотыми нитками, вшиты в ткань церковных молитвословий. Пастырь, не читающий Библию, не поймет и всего смысла молитв, которые читает, а пасомые такого пастыря, по необходимости, обречены будут высмотреть все второстепенное, но «слона так и не заметить».
И еще напомним себе о том, что само существование такой литургии, как Преждеосвященных Даров, говорит нам о невозможности долго жить без причастия. Долго не причащаться христианину настолько неестественно, что, не умея дождаться ближайшей субботы или воскресенья, истинные рабы Господни стремились к Чаше в постовые будни даже без Евхаристии. Лишь бы напитаться бессмертной пищей Тела и Крови Сына Божия.