В храм зашла богатая светская дама, а вышла уже настоящая монахиня.
В это время в ее душе произошло великое таинство, совершаемое Духом Святым. В храм зашла богатая светская дама, а вышла из него истинная монахиня. То, что происходило в сердце Тамары, словами описать невозможно. Сказать, что она была поражена службой, атмосферой храма – это значит обмануть читателя, который может подумать, что девушка в состоянии аффекта и чувственного возбуждения решила стать монахиней. Воля Божия никогда не приходит под влиянием чувств или раздумий. Она никогда не проявляет себя как результат логических выводов. Воля Божия всегда появляется в сердце, как твёрдое убеждение без всяких мыслей и рассуждений. Так случилось и с Тамарой. Она поняла, что должна стать монахиней, и точно знала, что будет ею. Потому что на это есть воля Божия.
После службы девушка подошла к настоятельнице монастыря и заговорила с ней о своем желании поступить в монастырь. В это время четырнадцатилетний племянник Тамары, подойдя со спины, услышал этот разговор. Побежав на улицу, он рассказал о нем всей компании. Когда Тамара вышла из храма, ее подняли на смех и стали подтрунивать по поводу того, что она хочет стать монахиней. Все восприняли это как шутку и розыгрыш.
Матушка уже в старости вспоминала: «Меня потянули в театр, а я держу руки в кармане и тяну четки».
Но Тамара не шутила. Она приняла твёрдое решение идти за Богом. Когда родственники это поняли, то сделали все возможное, чтобы «выбить из ее головы эту дурь». Они водили ее по театрам, концертам, устраивали светские балы, развлечения и проч. Матушка уже в старости вспоминала: «Меня потянули в театр, а я держу руки в кармане и тяну четки».
Тамара ушла в монастырь, несмотря на все уговоры и просьбы родственников. Ее еще будут пытаться оттуда выманить хитро составленными письмами-ловушками, согласно которым ей нужно срочно явиться домой для дел, которые без нее никак не могут решиться. Но все было зря. Когда Тамару постригали в монахини с именем Ювеналия, некоторые сестры видели, как белый голубь спустился на ее главу.
В 1902 году распоряжением Экзарха Грузинской Церкви матушка Ювеналия была назначена настоятельницей Бодбийского монастыря. Время, проведенное в этой обители, преподобномученица вспоминала, как лучшие годы своей жизни. Но революционные волнения достигли и Грузии. В 1905 году грузинские активисты, враждебно настроенные против Церкви и власти, стали угрожать матушке расправой. Причиной угроз было то, что настоятельница монастыря помогала мирным грузинам-крестьянам, которые терпели гонения и были притесняемы от революционно настроенной молодежи.
Когда Тамару постригали в монахини с именем Ювеналия, некоторые сестры видели, как белый голубь спустился на ее главу.
В стране нарастал красный террор. Последовали убийства политических и духовных лиц. Однажды во время поездки в Тифлис экипаж матушки Ювеналии был обстрелян революционерами. Погибли кучер, верховой стражник и все кони. Игуменья подняла над собой икону преподобного Серафима Саровского, которого особо почитала, и стала взывать: «Преподобный отче Серафиме, спаси нас». Молитвами старца матушка и сопровождавшая ее монахиня остались живы.
После этого, опасаясь за ее жизнь, священноначалие назначило игуменью Ювеналию настоятельницей Покровской общины Санкт-Петербурга. Все это было совершено против ее воли, но и в этом был великий Промысел Божий. Этот перевод обогатил будущую старицу новым духовным опытом общения с людьми, чьи имена сегодня, почти век спустя, мы произносим с внутренним трепетом. Многие из них вошли в сонм святых новомучеников и исповедников Церкви.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский какое-то время был духовником матушки.
У матушки была очень близкая, теплая дружба с преподобномученицей Елисаветой Федоровной (Романовой), судьбоносные встречи с преподобными Алексием Зосимовским, Гавриилом Седмиезерским, Анатолием Оптинским, с наместником Троице-Сергиевой лавры архимандритом Товией – все это помогало молодой игуменье укрепляться в монашеской жизни. Особой строкой в ее жизнь вписаны имена наместника Чудова монастыря в Кремле епископа Арсения (Жадановского) и его духовного собрата архимандрита Серафима (Звездинского). А святой праведный Иоанн Кронштадтский какое-то время был духовником матушки.