При обретении навыка и при содействии благодати становится возможным уже в любых условиях сохранять внимательное молитвенное состояние и при этом не терять контроль над окружающим.
Некоему горожанину, возжелавшему уединения в затворе, святитель Феофан отвечает: «Нечего загадывать о затворе. Когда молитва твоя до того укрепится, что все время будет держать тебя в сердце пред Богом, тогда у тебя и без затвора будет затвор. Ибо затвор что есть? То, когда ум, заключившись в сердце, стоит пред Богом в благоговеинстве и выходить из сердца или чем-либо заняться другим не хочет. Этого затвора ищи, а о том не хлопочи. Можно и при затворенных дверях по миру шататься или целый мир напустить в свою комнату».
Святитель Феофан считал возможным и даже нужным для мирян обращаться к высокой духовной литературе, предназначенной, казалось бы, исключительно опытным инокам. В письме к женщине, обремененной хозяйством, мужем и детьми, дается, например, такое наставление: «Посылаю вам пятый том Добротолюбия… Тут есть изображение всего пути к Богу, написанное лицами и ранга высокого, и жизни отрешенной, и совершенной. Что из сего к вам при житейских порядках приложимо, сами увидите. Только не думайте, что ничего нет приложимого. Ибо цель у всех христиан одна – быть в живом единении с Богом…».
Кто читал Добротолюбие, поймет, о чем идет речь. А кто не читал, можно взять хотя бы поучения преподобного Каллиста Ангеликуда, чтобы понять, о каких высоких духовных понятиях идет речь в этом томе.
«Есть, кроме внешнего, и внутреннее уединение. Вне – шум и смятение, а человек в сердце один с самим собою».
Частый вопрос, который задается и сегодня, связан с духовным наставником, как путеводителем ко Христу. Монашеская литература, как древности, так и современности, настаивает на том, что без духовника путь спасения является очень скользким и опасным. Что же святитель Феофан пишет по этому поводу:
«Старец Паисий (Величковский) всю жизнь искал руководителя и не нашел. Но жил вдвоем-втроем, и взаимным советом руководился. Так что сами смотрите, как быть с молитвою и отеческими уроками». Именно на такой образ жизни – сподвижничество с близкой по духу сестрой – благословляет святитель некую мирскую особу: «Если ваша знакомая вам по душе, помолитесь Господу, чтобы соединил вас в едином намерении угождать Ему. Вдвоем хорошо жить. Лучше, чем в монастыре. Друг друга слушать и друг друга остерегать. Дай, Господи, вам сойтись».
Когда нет наставника, которому полностью можно предаться, то «мудрые люди советуют поступать так: если есть что сомнительное и не имеем, кто бы решил, воззови к Богу о нужде своей и иди к тому или другому, благоговейному и уважаемому, и будь уверен, что Бог, все блюдущий и все содержащий, не пустит в прелесть, только бы была болезненна нужда и крепко упование. Это касается частных случаев, но и вообще можно оставаться при этом законе, ибо и вся наша жизнь сложена из частных случаев. И составится таким образом особенная жизнь, по совету».
Это «преимущественно приличный настоящему времени образ руководства. Человек, в предании себя Богу, вразумляется Писанием Божественным и отеческим, употребляет и свое рассуждение, но ничего не решает сам, а творит все с совета и вопрошения. Здесь руководитель – Бог и Писание, отречение воли и разума в совете, сила же исходная – богопреданность, с болезненным, опасливым взыванием об избавлении от прелести, заблуждения и ошибок».
Святитель здесь выводит правило жительства по совету. При том он указывает, что это не есть нечто новое. На самом деле так поступали преподобные Антоний, Василий Великие и другие святые отцы. Общее убеждение есть то, что когда человек усвоит то, что ему доступно из своего опыта понимания Евангелия и общей духовной практики и возникнет нужда в проводнике на более высокие вершины созерцания, Бог обязательно пошлет такового нуждающемуся.
Если бы Христос сказал это в Китае
Воскресная проповедь третьей недели по Пятидесятнице.
Чтобы глубже понять, о чем идет речь в воскресном евангельском чтении, я решил использовать метод аналогий, благодаря которому можно под другим углом посмотреть на привычные нам евангельские тексты. Конечно, если мы будем более подробно разбирать философскую традицию древнего Китая, то увидим большую разницу между тем, о чем учит Спаситель, и тем, что являют собой разные понятия китайской философии. В этой статье я использую изобразительные средства китайской традиции только для того, чтобы глубже рассказать о своей собственной.