Главный враг нашего спасения – это не обстоятельства жизни, не люди, и даже не те, кто хуже людей и называются политиками, а наши собственные помыслы.
И меня, и всех из читающих эти строки, высокогорные орлы учат тому, что сейчас задача каждого из нас не в том, чтобы спасать мир, его уже ничто не сможет спасти. А в том, чтобы самим спасаться от этого мира, чтобы не погибнуть вместе с ним под завалами его обломков. Но это сложно, и скорее всего даже невозможно сделать до тех пор, пока мы не укротим свой капризный и своевольный ум.
Самое изменчивое, что только есть в нашем мире, это наши мысли. А духовная свобода обретается только в Духе Святом, в котором нет ни «завтра», ни «вчера», который всегда «здесь и сейчас», в котором никаких мыслей, а одна лишь бесконечная Божия благодать.
«Когда огонь этого Духа сходит в наше сердце, то мы начинаем видеть мир совершенно иначе, словно родились заново. Все остается прежним, но мы начинаем жить как новые существа, полностью свободные от мира, как небесные жители, бессмертные и преображенные огнем Святого Духа» (Старец Симон Безкровный).
Жизнь и молитва старца Харалампия Дионисиатского
13 июля – годовщина открытия мощей старца Харалампия Дионисиатского, ученика преподобного Иосифа Исихаста.
О духовном наследии афонского старца Харалампия мы уже писали ранее, а сегодня мы отдельно поговорим о практике молитвы, которой он обучал своих учеников. К нему, как известно, обращались за советом не только монахи, но и многие мирские особы. Всех их без исключения отец Харалампий обучал практике Иисусовой молитвы.
Душа старца каким-то невыразимым образом воздействовала на тех, кто хотя бы раз в жизни общался с этим великим подвижником. После беседы с этим удивительным человеком боголюбцы уносили в своем сердце частичку молитвенного дара старца. Душа отца Харалампия была подобна свече, которая зажигала своей святостью тех, кто к нему приходил за советом и вразумлением. Молитвенные наставления старца были напрямую связаны с его личным опытом, поэтому они несколько отличаются от традиционных взглядов на Иисусову молитву. Духовная школа отца Харалампия своеобразна, и это нужно понимать, читая его наставления.
Людей, которые рождались бы с такой силой духа, как у отца Харалампия, всегда было очень мало. То, что было под силу этому старцу, многим окажется не по плечу. С самого начала своего молитвенного подвига он проводил многочасовые ночные бдения с Иисусовой молитвой, стоя неподвижно на ногах, не позволяя себе ни на минуту передохнуть. Но самый главный его труд был не виден постороннему глазу. Старец не позволял своему помыслу даже на волосок отклониться от односложной Иисусовой молитвы. Такая практика опытно привела его к тому, что молитву нужно читать очень-очень быстро, так, чтобы даже тень какой-нибудь мысли не смогла просочиться между ее словами.
Людей, которые рождались бы с такой силой духа, как у отца Харалампия, всегда было очень мало. То, что было под силу этому старцу, многим окажется не по плечу.
С какими чувствами человек должен молиться, подвижник объяснял очень просто и доходчиво: «Когда у вас горит дом, или вас окружили разбойники, которые хотят вас убить, вы будете кричать, что есть мочи: „Помогите“. Так и в молитвенной брани нужно взывать о помощи: „Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Пресвятая Богородице, спаси мя!“ Враг окружает нас суетностью мыслей, греховными атаками, и этим вынуждает молиться к Богу изо всех сил. Так человек и проходит школу молитвы».
Нужно сказать, что эти поэтические образы в жизненном опыте отца Харалампия были реалистическими. Он видел наяву дышащего яростью сатану, который, казалось, был готов поглотить старца заживо. Вид его был ужасен. Он хватал старца за горло, чтобы тот прекратил молиться. Однажды во время молитвы подвижник почувствовал, как сатана с силой сдавил ему сердце, как будто скала навалилась на грудь. Ни устами, ни даже умом он не мог произнести ни одного слова. Когда отец Харалампий попытался перекреститься, он не смог этого сделать, потому что враг сковал ему руки. Тогда старец головой начертал в воздухе крест. Этого было достаточно для того, чтобы дьявол отпустил его.