Исаак Сирин, Иосиф Хаззайя описывают разные типы помыслов и переживаний, для того чтобы их ученики смогли не отождествлять себя со своими мыслями и учились смотреть на них отстраненно. Сирийские исихасты, в отличие от греческих, не использовали при этом каких-то специальных дыхательных практик. Вся их работа была сосредоточена на собственном сознании.
Первым средством для борьбы с помыслами было требование сосредотачивать внимание на словах молитвы, отсеивая все посторонние блуждания ума. Молитва при этом должна быть безОбразная. Подвижник, концентрируясь на словах молитвы, не позволял своему воображению создавать какие-либо образы внутри себя. Вершиной первого этапа духовного делания было достижение ясности и безмолвия ума.
Такое состояние души сирийские аскеты называли «место чистоты». Это состояние, когда ты уже не борешься с мыслями, потому что в твоем сознании прекращены любые потоки мыслительного движения. Т.е. первый этап – это очищение сознания от постороннего мусора, а тела – от страстных движений.
Вторая ступень: место ясности
Достигая места чистоты, подвижник уже начинает видеть проблески Божественного Света, которое они обозначали как «прозрение». Если аскет смог освободиться от помыслов, но при этом оказывался в темноте, т.е. без созерцания «небесных звезд», это говорило о том, что окно его души еще нечисто и Небесный Свет не может через него проникать. Т.е. мало избавиться от навязчивых помыслов, нужна еще и определенная нравственная чистота сердца. Если же достигается и то, и другое, то святой начинает созерцать то, что на языке византийского богословия называется «миром божественных логосов».
Объясним кратко, что это такое.
Мир существует во времени, а Бог вне его. Но Бог неизменяем и в Нем нет ни тени перемены. Следовательно, и Божественный замысел о мире и человеке также предвечен. Т.е. не было такого, когда бы Бог не имел в Самом Себе этого замысла. Это значит, что мир и все, что в мире, в сознании Бога также существует предвечно. То, что сирийские подвижники начинали прозревать на этом втором этапе, как раз и были Божественные мысли (логосы) о всем творении. Аскет видел не только внешнюю реальность, но и ее духовную составляющую, суть которой находилась как бы внутри ее самой. Эти логосы они описывали в виде звезд, которые проступали сквозь тьму помраченного сознания. Новый духовный опыт воспринимался ими не телом, а психическими чувствами, находящимися внутри собственного сознания. Он совершенно не похож на то, как мы воспринимаем мир с помощью пяти органов чувств. Поэтому аскет говорит о том, что он «слышит небесные звезды», а не «видит» их, он «видит голоса ангелов», а не «слышит» их, и т.д.
Этот опыт невозможно перевести на рациональную речь и описать в виде слов с помощью обычной человеческой лексики.
Вторая ступень была названа сирийскими мистиками «место ясности». Это некое состояние незамутненности, когда ум человека входит в свое естественное состояние, каким его задумал Бог. Оно еще называется состоянием ума первозданного Адама. Аскет при этом видит светлых ангелов, слышит их, входит с ними во взаимодействие, без труда различает происки мира падших духов, а также видит красоту своего собственного ума в виде сапфирового сияния.
На дне нашего сознания заложена любовь и радость. Именно это есть естественное нормальное состояние человека. Но достигается оно лишь через преодоление толщи помыслов и страхов.
На этом этапе христианин чувствует также прилив беспричинной радости и слез умиления. Погруженность в этот опыт сирийские аскеты описывают в виде спирали. Сначала человек избавляется от помыслов, достигая чистоты ума и безмолвия. Далее, преодолев гущу своих мыслей и страхов, он обретает неизреченную радость. Очень важным является для нас вывод сирийских мистиков о том, что на дне нашего сознания заложена любовь и радость. Именно это есть естественное нормальное состояние человека. Но достигается оно лишь через преодоление толщи помыслов и страхов. Достигнув этого состояния, человек не только начинает видеть себя таким, каким он есть на самом деле, но начинает видеть такими же и других людей. Не приобретя этого состояния, мы обречены на то, чтобы смотреть на себя и на других через очки псевдореальности, которая состоит из собственных страхов, предрассудков, искаженного, уродливого видения людей и событий.