С другой стороны, музей казачества, который находился, по сути, на территории монастыря, решил начать активную просветительскую деятельность. Нашлись спонсоры, и каждый воскресный день, когда в храме должна служиться литургия, во дворе напротив алтаря выстраивалась сцена, включались на полную громкость колонки и до самого вечера выступали самодеятельные артисты и заезжие музыканты. По-особенному кощунственно это смотрелось еще и потому, что место, на котором была возведена сцена, было кладбищем. Когда-то музейщики там что-то искали, разрыли весь некрополь и, разбросав как попало каменные плиты, так и оставили все неубранным. Теперь над этим местом возвели сцену и танцевали буквально на костях. Нечего говорить о том, что службу проводить под гул этих песен и плясок было невозможно.
Терпение у монахов на этом лопнуло. Они уже было приняли решение уйти из Старочеркасска навсегда. И в этот критический момент отцу Модесту рассказали о том, что в нескольких сотнях километрах от него в селе Никольском есть монастырь, где живет и проповедует дивный старец отец Зосима (Сокур).
Отец Зосима встретил архимандрита Модеста с открытыми объятиями:
– Вот это старец! Вот это старец! – говорил он, обнимая его. – Не сдавайтесь, не отступайте, будет у вас монастырь. Еще власти вам сами все отдадут и помогать будут.
Эти слова прозорливого старца успокоили отца Модеста. А вскоре все проблемы решились сами собой. Инфляция конца девяностых все расставила на свои места. У музея не стало денег не то, что на артистов, но даже на зарплату сотрудникам. Они уже сами были рады отдать свои здания кому угодно, лишь бы ни за что не отвечать. А государственные чиновники также поняли, что к Церкви нужно поворачиваться не задом, а передом.
Последние годы жизни
Жизнь самого отца Модеста к тому времени склонялась к закату. Он уже и внешне был похож на земного ангела: седовласый, благообразный старец как будто светился от благодати, которая в нем жила, а его детские, чистые глаза излучали свет и добро. Все, чем жил отец Модест – это любовь к Богу и человеку. Его умение любить и сострадать каждому человеку поражала людей, особенно тех, кто впервые встречал старца на своем жизненном пути. Даже малые дети, протягивая пальчик, говорили: «Ма-а, смотри – батюшка сияет».
Так и было, отец Модест сиял, и этот небесный свет уже невозможно было удержать в тесной клети болящего тела духовника.
Первый удар инфаркта произошел со старцем восьмого марта 2002 года. Отец Модест стал тогда на колени и тихо со слезами произнес: «Господи Иисусе Христе, Боже мой, прости меня грешного! Матерь Божия, прости и помилуй мя». Два дня он пролежал в больнице под наблюдением врачей. Двенадцатого марта приступ снова повторился. Тринадцатого числа, несмотря на запрет врачей, отец Модест встал, помыл голову и стал готовиться к смерти.
Врачи были поражены спокойствием старца, который чувствуя сильную боль, светился при этом каким-то внутренним светом. Он вспоминал о маме, и рассказывал врачам о том, как она умирала: «Легла на кушетку, повернулась на правый бок, подтянула ноги под себя клубочком – и тихо, мирно спокойно отошла».
Четырнадцатого марта в девять часов утра архимандрит Модест исповедовался и причастился Святых Христовых Таин. Взял в руки четки и стал слушать благодарственные молитвы после Святого Причастия. Под конец правила с Иисусовой молитвой на устах он повернулся на правый бок, подтянул под себя ноги и тихо отошел в вечность. Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего архимандрита Модеста и его святыми молитвами помилуй нас, грешных.
Война – эскалатор в Царство Божие
Эти проповеди я пишу в первую очередь для себя, чтобы хоть как-то осмыслить происходящее вокруг. Возможно, кому-то они тоже помогут пережить сложные времена.
Военное училище кардинально отличается от театра военных действий. Офицеры, которые находятся сейчас в окопах среди шума разрывающихся снарядов и свиста пуль, воспринимают войну совершенно иначе, чем тогда, когда они, будучи слушателями военных академий, сидели в светлых просторных классах на уроках по тактике и стратегии ведения боевых действий. Тогда, посматривая на часы, они ждали, когда же прозвенит звонок и можно будет сгонять в магазин за мороженым. Сейчас, в грязи окопов среди тел умирающих товарищей, в их душах возникают совершенно другие желания и чувства. Обожжённая войной и страданиями душа солдата сильно отличается от души необстрелянного курсанта военного училища. Боевой опыт, как и боевые награды, нельзя получить, сражаясь на виртуальных полях компьютерных мониторов.