Принять крест, как флаг, посох скорбей, как награду, страдания, как индивидуальное приглашение на брачный пир Агнца? В самом страшном положении сейчас находятся те, кто не верит в Бога и в Его Промысел о людях. Происходящее для таких людей есть бессмысленный абсурд. Все, что им остается, это лишь отчаяние и злая ненависть. Собственно, это то, что враг рода человеческого хочет навязать сейчас каждой душе, чтобы увлечь ее в обители ада. Точно так же можно было отчаяться и святителю Игнатию Богоносцу, когда его готовили в снедь львам. Но он оставил нам совершенно другие мысли: «Я – пшеница Божия, да измолот буду зубами зверей, чтобы мне показаться чистым хлебом для Бога».
С тех пор, когда он произнес эти слова, прошли сотни лет, но ничего не изменилось. Львы приходят к нам виде танков, систем залпового огня, пуль автоматных очередей. Тигры СМИ принуждают нас отречься от Бога Любви и принести ладан ненависти богу войны. Но те, у кого есть ум для понимания Слова Божия и слух для слушания наставления святых отцов, имеют и мудрость разумения того, что сейчас происходит в мире. Они могут сказать вместе с апостолом Павлом: «Се, ныне время благоприятно, се, ныне день спасения» (2 Кор. 6:2).
Схиархимандрит Феофил (Россоха): жизнь, прожитая для вечности
22 марта исполняется 26 лет со дня смерти схиархимандрита Киево-Печерской лавры Феофила (Россохи). Воспоминанию о жизни этого подвижника мы посвящаем эту публикацию.
Родился Петр, так крестили будущего старца, 10 августа 1928 года в благочестивой православной семье, проживавшей в селе Калита Броварского района Киевской области. С детских лет он был приучен к посещению храма, имел прекрасный голос и нес послушание на клиросе. Через два года после окончания школы в 1947 году поступил в Киевскую духовную семинарию. Застенчивый, добрый, скромный, с красивыми светлыми лучистыми глазами, он выделялся среди своих сверстников особым молитвенным настроем. Все свободное от учебы время юноша проводил в Лавре, которая тогда была богата духоносными мужами.
Окончивший с отличием семинарию, Петр был направлен на обучение в Московскую духовную академию. Там он также обращал на себя внимание стремлением к подвижнической жизни. Когда все спали, Петр подымался каждый день в четыре утра и спешил в Лавру на полунощницу. В это же время Петр близко сошелся с будущими старцами Тихоном (Агриковым) и Кириллом (Павловым).
В июле 1954 года, в день Рождества Иоанна Предтечи, Петра постригают в монашество с именем Пафнутий, а через год рукополагают сначала во иеродиакона, а потом и в иеромонаха. Но душа отца Пафнутия тянулась в родные стены Киевской лавры, которую он любил всем сердцем и душой. Его мечта сбылась осенью 1955 года, когда он был переведен в стены Киево-Печерского монастыря.
В Лавре в это время подвизались будущие старцы архимандриты Феодосий (Орлов), Мардарий (Данилов), монах Руф (Резвых). Отец Пафнутий познакомился тут и с послушником Павлом Адельгеймом и Владимиром Дзюбаниным, будущим схииеродиаконом Илларионом. Сам молодой иеромонах все больше и больше раскрывался в своих духовных дарованиях.
Псково-Печерский старец Савва (Остапенко) говорил о том, что тогдашнее время было подобно военному. Как на фронте можно было за год получить уже несколько чинов и наград, так и в духовной брани в те годы можно было стяжать духовные дары даже в относительно молодом возрасте.
Люди тянулись к отцу Пафнутию за наставлениями, советами, вразумлениями. Все это, конечно же, не нравилось врагу рода человеческого. Тогда чувствовалась острая нехватка книг и даже простых бумажных икон. Отец Пафнутий вместе со своим другом отцом Иоанном (Никитенко) решили заняться перефотографированием лаврских икон, для того чтобы потом печатать их на фотобумаге и раздавать богомольцам. На них, конечно же, донесли. Сейчас это может показаться странным, но решение по этому инциденту было очень строгим. «Поезжайте, куда хотите, но чтобы духа вашего в Украине не было». Так в 1958 году, за три года до закрытия Киево-Печерской лавры, иеромонах Пафнутий был сослан в изгнание, которому суждено было продлиться тридцать лет.
Первым местом в длинном послужном списке будущего старца была Алма-Ата, куда его назначили епархиальным секретарем. Затем около года он был ключарем Никольского Алма-Атинского кафедрального собора, после чего последовала длинная вереница перемещений из епархии в епархию, из прихода на приход.