Выбор жизненного пути
Родился будущий святитель в 1895 году в Москве в благочестивой многодетной семье мещанина Алексея Никитина. В 1914 году Сергей (с этим именем владыку крестили в детстве) закончил Первую Московскую гимназию, а в 1922 г. с золотой медалью закончил медицинский факультет Московского университета. Преподаватели университета, видя перед собой одаренного умного юношу, подающего великие надежды, предлагали ему продолжить в университете научную деятельность. Сергей изначально видел себя врачом-практиком, но над предложением задумался. Тогда он уже дружил с будущим архимандритом, а на то время талантливым молодым ученым Борисом Васильевичем Холчевым. По его совету Сергей и решил встретиться со старцем Нектарием Оптинским.
Когда недавний выпускник увидел отца Нектария, у него в голове мелькнула мысль: «Ну вот, я, молодой врач, приехал к какому-то старику-развалине спрашивать, как мне быть». Тут отец Нектарий обратился к Сергию с вопросом:
– Вы когда-нибудь читали про потоп?
Сергей говорит:
– Читал, конечно.
– А ведь Ной сто лет строил ковчег и призывал к покаянию. А на него смотрели и думали: «Э, какой-то старик-развалина, что его слушать».
Беседуя со старцем, Сергей так и не смог вслух произнести свой вопрос. Прощаясь, старец Нектарий стал благословлять его и неожиданно сказал: «Врач-практик, врач-практик». Так и определился врачебный путь молодого специалиста Сергея Никитина.
Арест и заключение
С 1926 по 1931 год Сергей Алексеевич работал в разных медицинских учреждениях Москвы. В то же время он являлся активным прихожанином храма святителя Николая на Маросейке, это и определило его дальнейшую судьбу. Община храма под духовным водительством будущего новомученика Сергия Мечева жила одной духовной семьей. Сергей Никитин с 1928 по 1930 год был старостой этого храма. В 1929 году НКВД арестовало отца Сергия Мечева. А в 1931 году по обвинению в контрреволюционной деятельности был арестован и Сергей Алексеевич.
От работников НКВД он не скрывал своего отношения к Советской власти: «Я считаю неправильным гонение Советской власти на религию, и декларация, объявленная митрополитом Сергием Страгородским, также неверна, ибо нынешняя власть закрывает церкви и устраивает гонения на религию. Я же являюсь противником этого».
В апреле 1931 года Сергей Алексеевич Никитин был приговорен к трем годам заключения в Красновишерском исправительно-трудовом лагере на Северном Урале.
Помощь блаженной Матроны
В лагере как опытный и квалифицированный врач Сергей Никитин было определен на работу в лагерную больницу, которой он даже некоторое время заведовал. Это давало ему возможность помогать заключенным священникам и епископам. Но эта помощь не проходила незамеченной лагерным начальством. В результате Сергею Алексеевичу грозил еще один, более длительный срок. «Срок временный, а Бог вечный», – сказал Сергей, когда узнал о нависшей над ним угрозе. Но по-человечески ему, конечно же, не хотелось, чтобы срок заключения увеличивался, и он стал скорбеть по этому поводу. Кто-то ему посоветовал помолиться блаженной Матронушке, которая многим помогает.
– А где Матронушка-то?
– Около Рязани.
– Помилуйте, вот я напишу ей, а когда же будет ответ?
– А зачем ей писать? Вот идите туда, на речку, и кричите: «Матронушка, помоги, помоги!»
Он так и сделал. Случилось чудо. Отбыв свой положенный лагерный срок, Сергей Алексеевич был освобожден из заключения, не получив дополнительного наказания. Позже он поехал в Рязань поблагодарить свою спасительницу лично. Сергей Алексеевич увидел перед собой в ящике маленькую женщину – неразвитого ребенка.
– Я о тебе молилась, – сказала блаженная Матрона еще до того, как Сергей хотел рассказать о себе. Преподобная предсказала Сергею Алексеевичу, что через два года после того, как он станет епископом, он умрет. (По всей видимости речь идет о блаженной Матроне Анемнясевской).
Встреча с бесноватой
Нужно еще упомянуть об одном показательном случае, который произошел с Сергеем Алексеевичем в ИТЛ. Как человек, который в какой-то степени находился в привилегированном положении и не подвергался обыскам, он нес одно из очень опасных послушаний. Носил на себе запасные Дары, которым причащались верующие в лагере. Если бы кто-то из лагерного начальства узнал об этом, то ему, в лучшем случае, грозил бы карцер или и того хуже – расстрел.