Когда скончался последний из братьев, сказано, что «после сыновей скончалась и мать». То есть, не нужно более мук для матери после всего увиденного и пережитого. Вслед за детьми уходит в иную жизнь и о на.
Мы можем читать и пространно цитировать эту историю сегодня, поскольку она объясняет нам внутреннее страдание Софии и терпение ее дочерей.
Церковь непобедима именно мужеством и терпением подобных избранных сосудов, людей, носящих в смертной плоти переизбыточествующую благодать Божию. И мы укрепляемся в вере, почитая их, и приходим в познание своей немощи, сравнивая их изобильную благодать со своей скудостью.
Среди болей рожденные в жизнь временную, и болями мучений вместе с родительницей вошедшие в вечную жизнь, да помянут и нас ныне святые мученицы перед Престолом воскресшего Христа, давшего им не только в Него веровать, но и за Него страдать (см. Фил. 1:29).
Душевный труд (1 октября 2012г.)
Серьезный разговор вскрывает проблемы. Одной из проблем, вскрываемой любым серьезным разговором, мне видится вопрос о духовности, душевности и телесности в человеке. Другими словами — вопрос иерархичности. Насколько одна часть народа живет жизнью подчеркнуто телесной, чуждой дерзаний веры, настолько другая, воцерковляющаяся часть, стремится жить подчеркнуто только духовной жизнью, одной лишь духовной жизнью и ничем, кроме духовной жизни. На наших глазах словно повторяется формула выступающего в американском суде: правду, только правду и ничего, кроме правды. Такая пафосность опасна. И у них в судах количество лжи не уменьшается, хотя все, казалось бы, за правду. И у нас духовность не шибко цветет, хотя многим только одну ее и подавай.
Человек троечастен. Об этом говорит Писание: «И ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фес. 5:23). Есть, как видим, в человеке дух, душа и тело. Есть, соответственно, и сферы жизни духовные, душевные и телесные. Их нельзя ни смешивать, ни путать, ни менять местами. Так же и Матерь Божия говорит: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк. 1:46-47).
Знаменитая безбрежность русской души (которую лично я считаю просто недисциплинированностью) характерна именно отсутствием середины. В этой безбрежности либо плоть без души, либо такие редкие, но сияющие высоты духа, что смотреть больно. И полное пренебрежение серединой. Святого человека встретить легче, чем просто порядочного. И хранителями этой диспропорции являются именно церковные люди. Они часто способны хвалиться тем, что в институтах не обучались и Моцарта принципиально не слушают, как будто в этом есть что-то еще, кроме специфического большевизма. (Вообще большевизм сильно потрафил народной душе, темной и стихийной ее части, почему так надолго и задержался, невзирая на кашу из костей, крови и поломанных судеб).
Наша политическая жизнь и социальное расслоение тоже носят черты нашей же специфической духовности. В духовной жизни мы привыкли, что есть малое число очень святых людей, а все остальные очень темны и грешны. Точно так и в обычной жизни мы привыкли к существованию очень богатого меньшинства при очень бедном подавляющем большинстве. Такова история. И сила инерции ее велика.
Церкви до сих пор легче говорить с обоими полюсами привычного русского общества: с очень высоко зашедшими и с очень низко опустившимися. Много ума не надо, чтобы одним «Мерседес» освятить, а другим копеечку в руку сунуть. Так можно молча и прожить, никому ничего не благовествуя. Гораздо сложнее с теми, кто ищет слова и назидания, а не треб и подачек.
Именно с людьми, находящимися в середине, говорить нужно учиться. Генетически и психологически они — представители масс, но бытийно они уже на пути в неизвестную сторону. Их штормит, у них появляются вопросы. Они путешествуют, что-то с чем-то сравнивают, пытаются читать и думать. Они робко засовывают нос в наши храмы, надеясь, что кому-то их появление нужно и кто-то им уделит время и внимание. Это — творческий залог серьезных будущих преобразований. И тут возникает соблазн подстрелить человека на взлете «высокой духовностью», той, что без середин, а сразу — в самое небо. То есть — духовностью, только духовностью и ничем более, кроме духовности. Это лучший способ испугать, оттолкнуть, а то и просто покалечить человека непропорциональной строгостью требований, полным отсутствием педагогического такта и рассуждения.