«Праведник верой жив будет» (24 марта 2013г.)
Отец Андрей, с наступлением Великого Поста вновь возвращаемся ко множеству вопросов, с ним связанным… Думаю, для Вас это уже традиционное интервью, и все же для кого-то эта тема совсем нова, а кто-то обязательно найдет в ней что-то новое, ранее не известное.
Отсюда первый вопрос — каждый Великий Пост для Вас лично — это какой-то новый духовный опыт, новые открытия, или все происходит по какой-то уже наработанной системе?
Скажу, что до сих пор я еще ни разу не привыкал к Посту, к Великому Посту. Остальные посты я не могу сравнить с Великим в полной мере. Поэтому имя Поста я все же отдаю Великому Посту. И каждый раз приступаю к нему, как к чему-то новому. Каждый раз я воспринимаю его как призывную трубу, зовущую на великий бой. Чувствуется и страх, и радость одновременно. Поэтому я и своим прихожанам все время говорю, и сейчас повторюсь: я не считаю, что мы должны иметь мнение, что мы уже когда-то постились в своей жизни. Мы должны иметь мысль, что мы еще ни разу не постились, и начинать Пост каждый раз впервые и вновь. Человек успевает обрасти разными полипами за прошедшее между постами время, старое до конца не умирает, новое добавляется, и ему предстоит совершать такую генеральную чистку духовного организма. Поэтому мы не можем сказать, что мы этим уже занимались однажды и значит нам уже все понятно. Все по-новому, все впервые.
Пост мы называем временем печали и плача о своих грехах, и в то же время говорим: «Постимся Постом приятным», к тому же этот весенний период, когда все начинает просыпаться, цвести. Как все соотнести — это все-таки больше время печальное или радостное?
Если брать чуть глубже, на один штык лопаты глубже, чем мы обычно копаем, то мы должны признать, что в любой радости людской есть печаль. Все радости житейские смешаны с печалью. Допустим, футбол — всем понятное явление, — наши выиграли, но ведь кто-то проиграл. Там, где одни скачут, другие — плачут. Житейская радость всегда дополняется раздражением, печалью того, кто опоздал, не дождался и т.д. Все мирские радости полны печали до краев. Посмотрите, пик самоубийств, пик депрессивных состояний припадает как раз на завершение светских праздников. Только тут заметьте: в светских событиях сначала радость, потом обычно тоска и печаль. В духовном смысле — наоборот, — печаль предшествует великой радости. Вот Пост, он печален изначально, но призван к обретению радости, только это другая печаль и другая радость. То есть он радостен и печален одновременно, но все это совершенно в ином, не мирском качестве. И это совершенно не понятно и не доступно людям, которые, что называется, не в теме, которые не знают, что это такое. Но там, еще кроме всего прочего, радость есть в редких богослужениях, которые служатся только раз в год, в этом особом покаянном духе, посреди всего этого дается человеку великая радость и предвкушение Радости Воскресения: «Радость ваша будет полной, и ее никто не отнимет от вас!»
Православные постящиеся люди часто сталкиваются с такой проблемой — их не понимают окружающие, например, на работе — начинают упрекать: зачем вы поститесь, зачем вам все это нужно, почему вы не живете, как все люди и т.д.
Это хорошая тема, здесь мы, прежде всего, должны понимать сами для себя, что мы не судьи тем, кто не верит, и не судьи тем, кто верит и не постится. Наша позиция как раз должна быть в следующем: человек верующий должен знать внутреннее качество Поста, его внутренний вкус и цену. Он не должен доказывать кому-то что-то. То есть не должен рассказывать, например, какой слон хороший тем, кто вообще никогда в жизни не видел слона и не знает, что это за животное такое. Он не должен доказывать и усиливаться объяснить то, что опытно знает сам, тем, кто этого никогда не пробовал. Он должен жить верой, как написано: «Праведник верой жив будет». Вера должна давать нам чувство равновесия и внутренней наполненности. Мы не должны стыдиться говорить о ней, но и не должны ее навязывать тем, кто не готов пока понять. Вспомните, апостол Петр призывает нас всегда быть готовыми дать ответ о нашей вере всякому вопрошающему нас. Но не насильно катехизировать всех подряд. Поэтому, среди окружающих, когда мы постимся, мы не должны нарочито выделяться, но, если спросят нас, — ответить, что мы постимся. Если захотят узнать, зачем и почему, мы можем предложить поговорить об этом серьезно, не впопыхах. Скрывать этого не надо — зачем? Мы же не навязываем, а живем согласно нашему личному мировоззрению.