Выбрать главу

Церковь, государство, право исчезают из сознания, как нелепые химеры, которыми человек из нечего делать, по глупости, населил „простой“, „Божий“ мир. И, наконец, остаются наедине, без докучных посредников, двое — человек и вселенная:

«Против неба, на земле Жил старик в одном селе.»

Так пишет Мандельштам. И мы смотрим на привычные знаки нашего бытия: разоружение, химеры, мир.

А стихотворная цитата! Узнаете? Ведь перед нами — Платоновский герой, он же — «лихой человек» Победоносцева. Небо, земля и человек. Никакой мысли. Никакой цивилизации.

До чего же едина внутренняя история на больших временных пространствах! Впору считать ее заколдованным кругом. Но это не круг. А если и круг, то он разомкнут.

«Мысль Чаадаева — строгий отвес к традиционному русскому мышлению. Он бежал, как от чумы, этого бесформенного рая».

(Мандельштам. «Чаадаев»)

Искусство быть мужественным (8 ноября 2012г.)

Мальчик «качается», девочка красится, оба хотят одеться красиво: юность переживает о внешнем. Округлость бицепса, объем талии, цвет волос, цена часов на запястье — этим занята не только юность, в этом можно застрять на всю жизнь. Но юность больна этим особенно. Опыт же показывает, что жизнь требует внутренних качеств, заметных не сразу.

Незаметное часто важнее броского.

Ясность ума, терпение и постоянство нужны в жизни больше всего. Собранные вместе, они называются мужеством.

Мудрость идёт об руку с филологией, нуждается в ней, поскольку люди вечно путают понятия и норовят дать явлениям и фактам чужие имена. Так, мужество многие готовы перепутать с храбростью и смелостью. А это разные понятия.

Смелостью города берут, Суворов прав, но одной смелостью войну не выиграешь. Кроме неё нужен расчет, терпение, сдержанность. Смелость нужна в случаях исключительных, а мужество нужно всегда. О римлянах говорили, что битву у них выиграть можно, но войну — никогда. Это потому, что они были тверды и постоянны. Храбрость действует кипением крови. Таковы люди южные. Они заводятся с пол-оборота. Мужество же хочет иметь холодную голову. Когда горячий остынет или выдохнется, мужественный вступит в свои права.

Мужество терпит. Терпит боль и усталость, терпит горечь поражений. Поэтому мужественными, не смотря на этимологию, часто бывают женщины. Они терпеливы, они двужильны, они настроены на дальний результат. Безрассудная женщина думает о том, что под носом. Настоящая женщина, как крестьянин, зимой думает о лете, летом — о зиме. Она — стратег, и она терпелива. Само материнство учит ее, поскольку обязывает носить, ждать, ухаживать, кормить и так далее. Чаще всего настоящие женщины сообщают своим мужчинам — мужьям и сыновьям — самые нужные качества. Глубокая и истинная женственность — мать всего доброго, в том числе и мужества.

Невозможно наскоком, с разбегу построить дом, переплыть море, выиграть войну, возделать поле. Это требует долгосрочного напряжения сил, то есть — терпения, то есть — мужества. Все, что есть вокруг нас, создано терпением и напряженным усилием. Мужеством распаханы целинные поля, выстроены города, совершены научные открытия. Любое государство основано, защищено, нередко отвоевано — именно мужеством. Благодаря мужеству прошедших поколений живут поколения нынешние.

Мы не гуманисты. Человек без Бога нам не только не интересен — он нам страшен. Человек без Бога (которым гордится гуманизм) есть самое чудовищное и антигуманное явление в истории. Потому будем говорить обо всем, помня о Господе и Его словах. «Никто не устоит пред тобою во все дни жизни твоей. Только будь тверд и очень мужествен, и тщательно храни и исполняй весь закон, который завещал тебе Моисей, раб Мой. Вот Я повелеваю тебе: будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся.» ( Нав. 1:5-9). Это слова, сказанные Богом Иисусу Навину, преемнику Моисея. Как видим, овладение Землей Обетования напрямую зависело от твердости и мужества. Сама же Земля Обетования есть не только исторический факт, но и прообраз — той «земли живых», о которой пел Давид, той «новой земли, на которой правда живет», о которой проповедовал Петр. Это прообраз Небесного Царства, в которое вселиться можно не иначе, как только напрягаясь, прилагая усилия, проявляя твердость.