Речь идет о способности народа учиться и избирательно перенимать чужой успешный опыт. Дело не столько в борьбе за первенство на мировых рынках, сколько в борьбе за выживание. Японцы понимали, что отсталость угрожает колонизацией. Понимать это должны и мы, поскольку на глубине жизнь не изменилась, а современная мировая экономика – это улыбчивый театр военных действий, где пленных хоть и не убивают, но, тем не менее, обращают в рабство.
Речь идет о народном характере и способности народа к обучению. Однажды, при Петре Великом, русские, хоть и не без скрипа, успешно прошли школу европейского ученичества. В тех реформах было много резкого, поспешного, нетерпимого и порывистого. Там была и своя гордыня, заставившая многих усмотреть в Петре Антихриста. Но согласимся: там было и смирение, поскольку без трезвой самооценки и известной степени смирения невозможно признать свою отсталость. Тем более невозможно, сняв царский венец, поступить подмастерьем на голландские верфи. Итак, русский человек в прошлом был способен учиться и обгонять со временем учителей. Способен ли он на это сейчас? Если да, то у нас есть будущее. Если нет – конец. Чванливое самодовольство, вечная уверенность в своей чуть ли не Небесами санкционированной правоте есть смерть души. Это смерть, делающая невозможными благие перемены и даже такое сугубо церковное делание, как покаяние, поскольку оно тоже – «перемена». С подачи святого Николая заговорив о японцах, продолжим разговор о них, ибо у них есть чему поучиться. Слово святителю.
«Японец страшно усидчив и работоспособен. Он притом и горяч. Он берется за каждое дело безотлагательно и ведет его настойчиво и неуклонно. И правительство, и общество, и отдельные лица в Японии в большинстве случаев таковы. Раз что бы то ни было признано необходимым – кончено: находятся немедленно и средства, и деньги, и пути, и люди – и дело кипит».
То есть – дело в Японии не забалтывают, не топят в разговорах. Спорить, много говорить, созерцательно замирать и сонно смежать глазки после обеда можно только до времени появления четко сформулированной цели, но не далее. Как только цель сформулирована, наступает время решительных действий, настойчивых и неуклонных. Если верить Бисмарку, то русские именно таковы в лучшие свои исторические моменты. Они медленно запрягают, но быстро ездят, – говорил тот. И что это, как не подобие той доброй японской горячности, которую хвалит святитель? Но дальше сходство исчезает. Начинаются разительные отличия, связанные с культурой.
«За время изучения иероглифов японцы до такой степени тренируют свою память, что им изучение всякой другой письменности представляется делом почти шуточным, а сидеть часами за книгой они привыкают также с самого раннего детства, так как изучение грамоты и усидчивость для них представляются понятиями совершенно неотделимыми: выучить иероглифы без усидчивости невозможно».
«Сидение часами за книгой» перекликается с ранее сказанными словами: «Японец страшно усидчив и работоспособен». Оказывается, многое заложено в культурный код вместе с письменностью, и алфавит может влиять на экономику лучше всех инвестиций. Если у нас знание букв превращает составление слов в аналог складывания кубиков, то японец и китаец «рисуют» слова и «сочиняют» понятия.
«Сочетанием двух “изобразимых” достигается начертание графически неизобразимого. Например: изображение воды и глаза означает – “плакать”, изображение уха около рисунка дверей – “слушать”, собака и рот – “лаять”, рот и дитя – “кричать”, рот и птица – “петь”, нож и сердце – “печаль” и т. д. Да ведь это же – монтаж!»
Это слова Сергея Эйзенштейна из статьи «Монтаж». В жизни этого режиссера был период увлечения японской культурой и изучения ее. В другой статье он пишет:
«Язык необычайно труден. И не только потому, что лишен звуковых ассоциаций с языками, нам известными. Но главным образом потому, что строй мышления, выстраивающий фразу, совсем иной, чем ход мысли наших европейских языков. Труднейшее – не запомнить слова, труднейшее – это постигнуть тот необычайный для нас ход мышления, которым выстраиваются восточные обороты речи, построения предложений, словосочетания, словоначертания и т. д.»
«Иной строй мышления», усидчивость, намеренная сложность… Вот чего нам не хватает – культурных усилий. Жизнь упорно стремится к максимальному облегчению и упрощению. Малое движение, нажатие кнопки, прикосновение подушечкой пальца сегодня приводят в действие сложные механизмы. Но корень успеха, оказывается, в преодолении сложностей, а не в бесконечной жажде комфорта. Та культура рождает внутри себя победителей и творцов, которая максимально нагружает человека и требует от него постоянных усилий. Если нас тревожит будущее, мы должны связывать желаемые успехи завтрашнего дня с настойчивыми усилиями в настоящем. В этом смысле особенность японской культуры предстает перед нами великим уроком. Тема имеет продолжение. Святитель пишет: