Итак, гляньте, возлюбленные, на карту своей Родины. Спросите себя: «Какой из пограничных религиозных миров мне совершенно не понятен?» Получив ответ, можете заняться поиском путей для восполнения пробела. Только по воскресеньям в храм ходить не забывайте!
5 вопросов о смерти — накануне Троицкой родительской субботы (5 июня 2014г.)
Тема смерти, болезней и ухода наших близких, нашей собственной кончины, не является излюбленной и популярной в СМИ. Но приближающийся важный день церковного поминания умерших — Троицкая родительская поминальная суббота (в этом году — 7 июня), считаем, достаточный повод, чтобы затронуть все эти вопросы.
«Нужна культура размышлений о смерти, культура разговора о ней, культура правильных мыслей о смерти», — считает известный миссионер и проповедник протоиерей Андрей Ткачев. Свои 5 вопросов мы ему и адресовали…
Вопрос 1. Что делать, если боишься смерти?
– Отче, что делать, если человек, находящийся на одре болезни, боится смерти? Что ему можно сказать, как утешить?
– Сказать-то ему можно много, а можно и ничего не говорить…
Бояться смерти – это совершенно понятное состояние. Христос трепетал и ужасался смерти, греха не имея, она совершенно чужда была Ему. Нам она более родная, потому что мы грешные.
Но здесь, знаете, разговоры и философия помогают до некоторой поры. Страх смерти сначала нужно принять как данность, нужно перемучиться этим страхом, перепотеть холодным потом этого страха.
И в этом тоже есть некое наказание. Писание говорит, что «боящийся несовершенен в любви» и «в страхе есть мучение». Все виды мук, которые испытывает человек, – это побочные последствия греха, это последствия, в общем-то, нашей порчи. Поэтому и муки страха – это муки, связанные с нашими грехами.
Поэтому первое, что нужно – пусть человек побоится, пусть ему будет страшно. А что сделать, чтобы ему не было так страшно? Нужно побыть с ним рядом, если он хочет этого, или нуждается в общении, если его мучит одиночество, умноженное на страх.
Нужна молитва за него и его личная молитва.
А дальше нужно обязательно идти на врага, а не прятаться от него. Потому что враги растут в количестве и в силах по мере прятанья от них.
Как и в любой житейской проблеме, с любой бедой: если наступает какая-то проблема, и ты убегаешь от нее, то она превращается в гиганта, а ты — в лилипута. Ежели ты останавливаешься и идешь на проблему, она имеет свойство уменьшаться в размерах.
Поэтому нужно идти на страх. Перебоявшись, переболевши, перемучавшись им, нужно прыгать вперед, как прыгает на врага загнанный в угол зверек. Зверек убегает, пока его не зажмут в угол. Потом даже самый маленький зверек превращается в агрессора и бросается на того, кто на него нападает.
Вот так и человек должен вести себя в некоторых моментах. То есть, надо бояться. А когда уже бояться нет сил, тогда нужно идти на проблему, но идти с молитвой.
Христос ведь есть в смерти тоже. В жизни есть Христос, но и в смерти теперь есть Христос. С того момента, как Он умер на кресте, Он вошел в область смерти.
Бога не было в смерти, пока Христос не умер. А сегодня, когда в жизни Христа есть опыт смертной тени, теперь Он там тоже есть. Поэтому с Христом можно не разлучаться и в смерти. «Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси, жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста», — это строки из псалма, который читается перед Причастием. То есть, в тени смертной есть Христос. Вот с именем Христа и нужно входить в эту смертную тьму…
Нам же всё равно придется входить в смертную тьму, поэтому нужно будет входить в нее с именем Христа и со страхом. Как не бояться грешнику? Нельзя не бояться грешнику… Это противоестественно. Это наглость, или глупость, или святость подлинная и беспримесная. Либо человек беспримесно свят, либо он нагл, либо он глуп, если он не боится смерти. А нужно ее бояться… Как на войну идет человек – боится, но дерзает. Его целуют на прощание, он боится, но идет туда, где страшно, потому что идти нужно.