……………….КогдаПоэзия не сумасбродство,Но вышний дар богов, тогдаСей дар богов кроме лишь к честиИ к поученью их путейБыть должен обращен, – не к лестиИ тленной похвале людей.Владыки света – люди те же,В них страсти, хоть на них венцы:Яд лести их вредит не реже:А где поэты не льстецы?
Ответ поэта на укоры исчезнувшего видения Фелицы дышит искренностию чувства, жаром поэзии и заключает в себе и автобиографические черты и черты того времени:
Возможно ль, кроткая царевна!И ты к мурзе чтоб своемуБыла сурова столь и гневнаИ стрелы к сердцу моемуИ ты, и ты чтобы бросала,И пламени души моейК себе и ты не одобряла?Довольно без тебя людей,Довольно без тебя поэтуЗа кажду мысль, за каждый стихОтветствовать лихому светуИ от сатир щититься злых!Довольно золотых кумиров,Без чувств мои что песни чли;Довольно кадиев, факиров,Которы в зависти сочлиТебе их неприличной лестью;Довольно нажил я врагов! Иной отнес себе к бесчестью, Что не дерут его усов; Иному показалось больно, Что он наседкой не сидит,Иному – очень своевольноС тобой мурза твой говорит;Иной вменял мне в преступленье,Что я посланницей с небесТебя быть мыслил в восхищеньиИ лил в восторге токи слез;И словом: тот хотел арбуза,А тот – соленых огурцов;Но пусть им здесь докажет муза,Что я не из числа льстецов;Что сердца моего товаровЗа деньги я не продаюИ что не из чужих анбаровТебе наряды я крою;Но, венценосна добродетель!Не лесть я пел и не мечты,А то, чему весь мир свидетель:Твои дела суть красоты.Я пел, пою и петь их будуИ в шутках правду возвещу;Татарски песни из-под спуду,Как луч, потомству сообщу;Как солнце, как луну поставлюТвой образ будущим векам,Превознесу тебя, прославлю;Тобой бессмертен буду сам.
Пророческое чувство поэта не обмануло его: поэзия Державина в тех немногих чертах, которые мы представили здесь нашим читателям, есть прекрасный памятник славного царствования Екатерины II и одно из главных прав певца на поэтическое бессмертие. <…>
Чтоб верно характеризовать и определить значение Державина как поэта, должно обратить внимание на его собственный взгляд на поэзию и поэта. В артистической душе Державина пребывало глубокое предчувствие великости искусства и достоинства художника. Это доказывается многими истинно вдохновенными местами в его произведениях и даже превосходными отдельными стихотворениями. Мы непременно должны указать на них, как на факты для суждения о Державине, как поэте. В оде «Любителю художеств», неудачной и даже странной в целом, внимание мыслящего читателя не может не остановиться на следующих стихах:
Боги взор свой отвращаютОт не любящего муз;Фурии ему влагаютВ сердце черство грубый вкус,Жажду злата и сребра.Враг он общего добра!
Ни слеза вдовиц не тронет,Ни сирот несчастных стон:Пусть в крови вселенна тонет,Был бы счастлив только он;Больше б собрал серебра.Враг он общего добра!
Напротив того, взираютБоги на любимца муз;Сердце нежное влагаютИ изящный, нежный вкус:Всем душа его щедра.Друг он общего добра!
Если б эти стихи прозаичностию и шероховатостию выражения не поражали нашего вкуса, избалованного изяществом новейшей поэзии, их можно было бы принять за перевод из какой-нибудь пьесы Шиллера в древнем вкусе. Сознание высокого своего призвания Державин выразил особенно в трех пьесах. Странная и невыдержанная в целом пьеса «Лебедь» есть как бы прелюдия к превосходному стихотворению «Памятник»:
Необычайным я пареньемОт тленна мира отделюсь,С душой бессмертною и пеньем,Как лебедь, в воздух поднимусь.
В двояком образе нетленный,Не задержусь в вратах мытарств;Над завистью превознесенный,Оставлю под собой блеск царств.
Да, так! хоть родом я не славен;Но, будучи любимец муз,Другим вельможам я не равен И самой смертью предпочтусь.
Не заключит меня гробница,Средь звезд не превращусь я в прах,Но, будто некая певица,С небес раздамся в голосах.
Затем поэт воображает, что его стан обтягивает пернатая кожа, на груди является пух, а спина становится крылата и что он лоснится лебяжьею белизною; в виде лебедя парит он над Россиею, и все племена, населяющие ее, указывают на него и говорят: