Г. Катков, например, издевается над усилиями Герцена “исправлять человеческие мозги”. Насмешка прямо относится к “Запискам доктора Крупова”. Г. Каткову должно быть известно, что эти записки, напечатанные в “Современнике”, были одним из самых замечательных произведений литературы тогдашнего времени и, вместе с “Капризами и раздумьем”, произвели весьма благое влияние на общество. Они заставили многих и очень многих внимательнее взглянуть на наши нравы и подумать о “преготических затеях”, терзающих нашу семью и разъедающих общественное счастие. Кто из русских читателей не знает наизусть целых мест из этих сочинений, и на кого это знание не действовало благотворно? Г. Герцен умел влиять на нравы, он великий мастер бороться с “преготическими затеями”, и это, кажется, должно было бы составлять его литературную задачу, а он занялся политикою… Охоту уж такую к этому имеет. Но почем знать, чего не знаешь! Может быть, и наш “неисправимый социалист” когда-нибудь опять употребит свое талантливое перо на разработку тех вопросов, поднятие которых дало ему литературную известность, нимало не зависящую от “Колокола”. Мы даже позволяем себе думать, что это совсем не невозможно: ибо, несмотря на “пензенское подкрепление”, Искандер в 141 листе “Колокола” уже дает нотацию “Молодой России”. Тут предлагается “оставить революционную риторику и заняться делом”; “проповедывать народу не Фейербаха, не Бабефа, а понятную для него религию земли…” Уступка огромная и способная еще увеличиваться по мере того, как г. Герцен будет ближе узнавать, какую “религию земли” исповедует наш народ. Г. Герцен ведь решительно не знает, что думает народ и к чему он стремится. Просим же его хоть немножко поверить нам, что народ всеми мерами стремится достигнуть со временем поземельной собственности. Десятину, две, хоть осминничек, да лишь бы своего, лишь бы на выдел. Вот его религия земли. Не поверит нам г. Герцен, пусть спросит кого-нибудь из своих, только почестнее, то есть побеспристрастнее, а то ему все сочиняют. Мы не набиваемся к г. Герцену на доверие. Охотно верят только тому, чему приятно верить, а г. Герцену, конечно, не может быть приятно поверить, что народ желает понавозить свой собственный кусочек “стихии” и помаленьку раскупает ее. Мы пишем не для его огорчения, а для истины. Все равно, немножко раньше или немножко позже, г. Герцен должен же убедиться, и он убедится, что его много и очень много обманывали люди, которые сами не знают, чего хотят и на что надеются.
<ОБ УЧАСТИИ НАРОДА В ЦЕРКОВНЫХ ДЕЛАХ>
С — Петербург, пятница, 23-го марта 1862 г
В 1861 году в Петербурге издана небольшая книжечка “Об участии паствы в делах церковных”.[61] Книжечка эта имеет для нас очень большой интерес, но она прошла незамеченною, как не замечаются у нас обыкновенно многие произведения русской литературы, в которых не бросается в глаза повесничество наших известных журнальных шутов. Благодаря этим нигилистам, очень многим свидетелям совершающихся и ожидаемых реформ вовсе не знакомы самые интересные, но скромные труды, при помощи которых реформы перестали бы представляться утопиями, как скоро люди увидали бы, что реформы эти твердо опираются на народной и исторической почве. Но такой способ убеждения не в духе г. Чернышевского и tutti quanti,[62] а другие только отгрызаются от г. Чернышевского и забывают, что у общества есть и другие интересы. Простая, кажется, вещь: несостоятельность многих сторон римского права для нашего народа, а едва-едва кто-то надоумился рассказать это толком. Недавно еще, так сказать, на днях почти, присяжные российского происхождения представлялись пародиею учреждения присяжных, а теперь в “Русском вестнике” пишут апологии русскому делопроизводству допетровского периода, находят в нем и смысл, и силу, и больше справедливости, чем в том, которым ведаемся мы в наше просвещенное время. Сказали об этом толком, и общество прочло с удовольствием и поверило. Даже в Москве, где и до сих пор верят в существование Неаполитанского королевства и сохраняют его имя на почтовых ящиках, где стоят за всякую рутину и сохраняют извозчичьи “гитары”, на которых в крайних случаях ездят даже такие солидные писатели, каков, например, сам Феоктистов; даже и там, в этой беспардонной Москве, слово здравого убеждения имеет свой вес и не пропадает даром.