Здесь ревностно создавали экономику свободного рынка и строили постиндустриальное общество. Никто не поверил в идеи неолиберализма так догматично и рьяно, как здешние элиты, которые приватизировали всё, что только возможно, - теперь ни у населения, ни у государства нет почти ничего своего, всё скупили иностранные банки и несколько местных олигархов. Которые сами уже не знают, что со всем этим делать, - в разрушенной экономике любые объекты и любой бизнес быстро теряют цену. Постиндустриальная теория была реализована на практике путём полной ликвидации обрабатывающей промышленности. В стране, которая когда-то была одним из индустриальных центров Российской империи, затем версальской Европы и, наконец, СССР, не осталось ни одного работающего предприятия. Заводы заброшены. Там, где возможно, цеха превращены в склады или торговые площадки. Банки стали ведущей отраслью хозяйства, а кредит - национальной идеей. Сейчас банки разорены. На специальных площадках скапливаются тысячи конфискованных за долги автомобилей. Их увезут в Швецию. Куда девать квартиры - не так понятно. Из хозяйственных отраслей остаются ещё транспорт и секс-туризм для скуповатых скандинавских мужчин, которые не могут позволить себе туры в Таиланд. С наступлением кризиса эти сферы экономики тоже приходят в упадок.
Независимость в Латвии и Эстонии была объявлена «восстановлением Первой республики». Как будто исторического периода между 1940 и 1991 годом просто не было. А была только оккупация, искусственно прервавшая успешное развитие балтийских государств. Несложно заметить, что в основе всех этих идеологических построений лежит комплекс неполноценности… Отсюда и стремление буквально, бездумно копировать модные экономические рецепты, отсюда и попытки искоренить всё русское. До чего же нужно презирать родные язык и культуру, чтобы считать, будто одно лишь присутствие другого языка и культуры рядом представляет опасность для их выживания!
Между тем национальное деградирует до этнического, народ - до уровня племени. Где обещанный расцвет национальной культуры? Этнический фольклор вместо национального искусства? Русская попса «Новой волны» в качестве главного мирового достижения, к которому ежегодно должна приобщаться свободная европейская нация?
Неверие в собственные силы в равной мере определяет политику и экономику. Сегодняшние решения должны быть оправданы либо прошлым, ссылками на историю и конституционными нормами давно исчезнувшей Первой республики, либо апелляцией к иностранному опыту, за которыми следует неизменная просьба о финансовой помощи. Для элиты, не способной управлять и не готовой брать на себя ответственность за собственные решения, этнический национализм сделался единственно возможным выходом. Русские стали в этой системе жертвами, а латыши - заложниками. И неизвестно ещё, кому хуже. Русские борются за выживание, но и латыши переживают национальную трагедию: «своё» государство, в которое они поверили, на практике оказалось чужим и враждебным.
Восстановление Первой республики закончилось. Ссылки на историю всем надоели. Кредиты закончились. Модные западные теории вышли из моды на Западе. Иностранный опыт отвергнут в иностранных государствах как неудачный.
Остался только безумно завышенный курс лата, приравненный к конституционному принципу. За призыв к девальвации отдают под суд. Один из местных экономистов уже находится под следствием из-за пессимистического прогноза финансовой конъюнктуры. Население не верит в стабильность и скупает евро. До сих пор ещё ни одному государству не удавалось удерживать валютный курс репрессиями против финансовых аналитиков.
На муниципальных выборах в Риге многие латыши не пошли голосовать. Русские, вернее, те из них, кто получил гражданство благодаря давлению Евросоюза, проголосовали «назло». Сегодня у латвийской столицы «русский» мэр, молодой Нил Ушаков.
Когда Россия выиграла хоккейный чемпионат, на улицах латвийской столицы ликовали и размахивали трёхцветными флагами. 9 мая к монументу Победы шли нескончаемые толпы людей, которых никто туда (в отличие от прошлых лет) не гнал и не организовывал. Подавление русского языка и культуры оборачивается всплеском национального самосознания, недоступным и удивительным для жителей «большой России», утомлённых патриотической риторикой собственного телевизора.
Приближающиеся парламентские выборы грозят политическим землетрясением: власть правых националистических партий, прежде уверенно контролировавших голоса представителей титульной нации, под угрозой. Однако вопрос не в очередной смене караула в правительстве, которое и без того регулярно перетасовывается, как старая засаленная колода. И даже не в появлении некоторого количества русских и еврейских фамилий в списке высших чиновников (хотя по местным понятиям это уже почти революция). Главный вопрос в том, удастся ли изменить модель развития.
На повестке дня вопрос о новой республике. Общей для латышей и русских, построенной совместными силами без коррупции и сегрегации. Но одно дело осознать необходимость перемен, другое - осуществить их.
Самое трудное - это не пережить зиму без кредитов. Гораздо труднее - начать жить по новым правилам, опираясь на собственный разум и отвечая за свои решения.
Контуры новой эпохи
«Мы не можем торговать, не ведя войны, точно так же, как невозможна война без торговли». Эту циничную фразу отчеканил в XVII веке Ян Питерсон Коен, один из руководителей легендарной голландской Ост-Индской компании. То были времена первой глобализации, когда никто особенно не стеснялся называть вещи своими именами, а стремление к максимальной прибыли не требовалось прикрывать гуманистическими лозунгами и обещанием всеобщего блага.
«Мы не можем торговать, не ведя войны, точно так же, как невозможна война без торговли». Эту циничную фразу отчеканил в XVII веке Ян Питерсон Коен, один из руководителей легендарной голландской Ост-Индской компании.
То были времена первой глобализации, когда никто особенно не стеснялся называть вещи своими именами, а стремление к максимальной прибыли не требовалось прикрывать гуманистическими лозунгами и обещанием всеобщего блага.
На рубеже XIX и ХХ веков, когда планета переживала вторую глобализацию, господствующие настроения были совершенно иными. Большая война между цивилизованными странами сейчас совершенно невозможна, рассуждали официальные философы и газетные мыслители. Откуда может взяться столкновение между государствами, если их экономики сегодня так взаимосвязаны! И вообще совершенно очевидно, что торговать выгоднее, чем воевать.
Третья глобализация, наступившая в 1990-е годы, даже не удосужилась выработать новые идеи и лозунги. Публицисты нашего поколения лишь добросовестно копировали и пересказывали мысли своих предшественников, делая вид, будто не замечают, что в промежутке между второй и третьей глобализацией каким-то образом случились две мировые войны, русская революция, формирование и распад коммунистической системы. Все это - не более чем зигзаг истории, которая теперь беспрепятственно пойдет по основной и единственно правильной колее.
Не удивительно, что и теперешний экономический кризис и сопровождающая его конфронтация между Россией и Соединенными Штатами многих застали врасплох. Либеральные комментаторы не находят ничего лучшего, кроме как ссылаться на продолжение или возвращение советского прошлого, не пытаясь даже задаться вопросом, почему это проклятое прошлое возвращается.