1964 г., декабрь
Все новые инвестиции [должны быть] использованы для того, чтобы производительность труда [на новых предприятиях] достигла мирового уровня, т.е. противоположно тому, как они использовались прежде, когда каждая наша новая фабрика или химический завод оказывались технологически устаревшими [с самого начала] и мало чем помогали [росту] средней производительности в стране...
1) В оригинале «по El Capital, sino el manual». Речь идёт об учебниках и учебных пособиях по политэкономии, диалектическому и историческому материализму и т. п., тоннами (десятками тонн?) ввозимыми из СССР.
2) От этих высказываний Че—прямая дорога к его письму А. Харту (Ае~ кабрь 1965 г.). (см. с. 505-508).
4961 из выступлений на заседаниях ... министерства...
декабрь 1964 г. (после поездки в постхрущевскую Москву)
[Че рассказывает о дискуссии, состоявшейся в ноябре 1964 г. с обучающимися в СССР кубинскими студентами]
... В ходе нашего спора эмоции вышли из под контроля. В те дни студенты руководствовались не Библией «Капитала», а простым марксистским справочником, а тут их познакомили с несколькими точками зрения, в том числе и опасно капиталистическими, на основе которых может возникнуть тенденция к ревизионизму.
... [Я] обсуждал со студентами свои взгляды на моральное стимулирование, говорил о том, что система хозрасчёта в СССР является настоящим бедствием ... У меня никогда не было такой восприимчивой аудитории, потому что мои собеседники (студенты) жили непосредственно в средоточии проблемы.
«Что ни говори, западноевропейский блок развивается гораздо быстрее, чем блок народно-демократических государств». Это происходит, по мнению Че, из-за того, что в СССР вернулись к материальным стимулам, конкуренции и дифференциации в заработной плате. «Начальники получают всё больше и больше»... «У лидеров нет никаких обязательств перед массами...»1
март 1965 г.
МЛ. Мигерас2
Из воспоминаний о последней встрече с Че (перед отъездом в Конго).
...Последний раз мы разговаривали в ночь с 25 на 26 марта. [Че] был очень расстроен тем, что империалисты сотворили в Конго и сетовал на то, что Чехословакия и СССР продают оружие освободительным движениям: «Это не социализм, и не что-то ему подобное; они должны были просто дать оружие». Он спросил меня: «Что вы имеете для пятнадцатого номера журнала?.. Пусти статью, опубликованную в «Марче»", потом ту часть статьи Альберто Мора", где
1) ~ Изложение—по книге Пако И. Тайбо-И (М. 2000 г., с. 509-510).
2) Сотрудник Министерства промышленности, отвечавший за выпуск его журнала «Nuestra Industrie. Revista economica».
3) Статья Че «Социализм и человек на Кубе» (с. 475—492).
4) Соратник и выдвиженец Че, ставший в то же время его оппонентом в «Экономической дискуссии» (см. с. 359-366).
49711962-1965 годы
он нападает на меня и отстаивает материальное стимулирование пусти статью Манделы и ещё статью аргентинского социолога о че ловеческой психологии1 и о проблеме мотивации». И ещё он сказа; мне: «Как угодно выпроси отрывок статьи одного из вице-президен тов [компании] Форда, где рассказывается о методах повышенш квалификации кадров. Это была статья [Ли] Якокки. А потом, черч возьми, аргентинец ушел, а мне партия задала вопрос: «Кто теб« велел печатать это?»2
1) Речь идет о статье А. Капарроса «Моральные и материальные стимулы труда».
2) Цит. по книге Пако Игнасио Тайбо-П, с. 539.
Я сделаю это
Статьи и заметки 1966 годов. Письма
с. 501
f. dfTUTil
Из «Записок о революционной войне: Конго»1
Из пролога(предисловия)
. ..Каково главное противоречие современной эпохи? Если бы это было противоречие между социалистическими и империалистическими странами или между империализмом и рабочим классом его стран—роль т. н. третьего мира действительно была бы намного меньшей, чем на самом деле. Однако существуют с каждым днём всё более веские аргументы для того, чтобы считать, что главным является противоречие между эксплуатирующими нациями и эксплуатируемыми народами. Условия [в которых я сейчас нахожусь] не позволяют мне приступить здесь к развернутому доказательству этого положения—того, как и почему оно не противоречит характеристике нашей эпохи как переходной к социализму...
... Это—история провала.
Если подобный отчёт может иметь какое-то значение, то связано оно с возможностью извлечь из него опыт, который послужит другим революционным движениям. Победа—это великий источник позитивного опыта, но поражение не в меньшей мере является таковым. Тем более в случае, подобном этому, когда и участники борьбы, и рассказывающие о ней — это иностранцы, рисковавшие жизнями в стране, с которой их связывают только ценности пролетарского интернационализма—на незнакомой территории, где говорили на чужом языке; когда закладывались основы метода, не применявшегося в освободительных войнах последних десятилетий — со времён гражданской войны в Испании...
Эти записки будут опубликованы много после того, как были надиктованы, и возможно, что автор не сможет принять на себя от-
1) Написаны Геварой зимой 1965/1966 г. в Дар-эс-Саламе (Танзания). Впервые опубликованы в 1994 г. в томе под заголовком «Год, когда нас нигде не было» («Е1 асо en que no fuimos en ninguna parte») — вместе с воспоминаниями других участников борьбы; отдельным изданием вышли в 1999 г. в Испании и на Кубе.
ветственность за всё, в них сказанное. Время сгладит многие шероховатости, и, если издание этих страниц будет иметь какое-то значение, редакторы смогут внести изменения, которые посчитают нужными (в частности, используя документальные источники), чтобы прояснить ход событий или суть позиций в свете последующей истории.
Из заключительной части «Записок»
«Мне остаётся самая трудная часть анализа, та, которая касается моего собственного поведения. Углубляя самокритику до предела собственных возможностей, я пришёл к следующим заключениям.
С точки зрения отношений с Гконголезским] революционным командованием" важнейшим препятствием стал тот не вполне нормальный способ, каким я попал в Конго: за всё последующее время я так и не смог преодолеть это препятствие. В этих отношениях я проявлял непоследовательность; долгое время мою позицию можно было определить как чрезмерно снисходительную, а временами я позволял себе вспышки ярости, которые обижали людей; может быть, речь идёт о врождённых свойствах моего характера... Единственный сектор, с которым мне бесспорно удавалось поддерживать правильные отношения,—это крестьяне, потому что я более привычен к политическому языку, к прямым объяснениям, к воздействию личным примером. Мне кажется, что в этом мне удалось добиться успеха. Я не овладел суахили в достаточной мере и достаточно быстро: это было связано в первую очередь с тем, что я знал французский. Что позволяло мне общаться с руководителями, но отдаляло от рядовых. Мне не хватило воли на необходимое усилие.
Что до отношений с нашими людьми [кубинцами], думаю, что с точки зрения физического и бытового самопожертвования ничто не может быть вменено мне в вину. Правда, в Конго я не смог не поддаться двум своим слабостям—курению (курева мне почти всегда хватало) и чтению (читал я здесь очень много). Иначе говоря, я не ощущал как жертву бытовые неудобства—будь-то разбитые башмаки или отсутствие смены белья, общий со всеми рацион питания
1)
или жизнь в одинаковых с бойцами условиях. Но то, что я уединялся для чтения, оставаясь в стороне от повседневного быта отряда, вело к отдалению от товарищей, не говоря уже о том, что есть в моём характере черты, которые затрудняют близкие отношения с другими. Я бывал резок, но думаю, что не чрезмерно и не допуская несправедливости. Я прибегал к методам, не используемым в регулярной армии,— оставляя, например, провинившихся без еды; это— единственный известный мне в условиях герильи действенный способ воздействия. Вначале я пытался применять моральное принуждение—и потерпел неудачу. Я пробовал действовать так, чтобы люди целиком разделяли мой собственный взгляд на происходящее и тоже потерпел неудачу; я оказался неподготовленным к тому, чтобы смотреть с оптимизмом в будущее, которое надо было провидеть сквозь такой мрачный туман, какой окружает нас сегодня. У меня не хватило мужества призвать людей к максимальному самопожертвованию в решающий момент. Речь шла о внутреннем, психологическом барьере. Для меня было очень легко остаться в Конго: с точки зрения самолюбия бойца—это было то, что надо было сделать. Как отразится такое решение на моей будущей деятельности—даже если бы всё это закончилось не лучшим образом,—мне в тот момент было безразлично. Но когда я взвешивал это решение, против [меня] как раз и работало сознание того, насколько легко было выбрать самопожертвование мне лично. Сегодня я считаю, что должен был преодолеть в себе тяжесть подобных «самокритических» сомнений и доказать хотя бы части бойцов необходимость этого заключительного сражения; пусть нас было бы мало, но мы должны были остаться.