Крейг знал, во что обойдется его молчание и то, что он сказал было исключительно важно:
— Что бы не случилось, любой ценой найдите в Норингриме Астрела Сатерлана до пятнадцатого радовника.
Пол под ногами вдруг вздрогнул, точно космический корабль мчался по земле и перемахнул впадину, приземлившись на противоположный берег. Двигатели вскрикнули и изменили тональность. Иллари выровнял тангаж и бросил тревожный взгляд на Крейга.
«Как быть дальше?»
— Не думали же вы что нам предоставят безопасный коридор, — и улыбка прогулялась по лицу оперативного провидца, возвращая экипажу чуть под растерянную уверенность.
Он попрежнему ведал тем, что казалось недоступным. В его улыбке таилось что-то неприлично простое и довольное. Раздражающее не самоуверенностью а тем, за что ее принимали: снисходительной улыбкой невыносимого всезнайки.
Фраки поднаторели в этой войне. Они славно держали свое небо. Холодные тучи налетали на прозрачную преграду кабины и новые подкрученные туманные сгустки набрасывались на опускающийся корабль, вздымаясь от горизонта грозовым уступом. Превращая весь мир в одно знобкое осеннее ненастье. Корабль вновь тряхнуло. Инверсионные столбы длиннющими, клубящимися макаронинами вырастали с поверхности Фракены. Раздирались венчиком и оттуда взлетали мягкие полукилометровые жала с плазменным, устрашающего вида, мячиком на самом трепещущем неустойчивом кончике. «Джордано» приходилось отчаянно маневрировать меж шевелящихся колоннад, которые, казалось, подпирали все небо вокруг. Готовые в любой момент растаять и обрушить небосвод на крылья ревущей, ликующей птицы.
Иллари проглотил удушливый теплый комок и заставил «Джордано» скользить в повороте боком, останавливаясь» на ноже», и тут же делать вертушку долгим обратным штопором. После» эдельвейса» выполнять» кобру» и крутить «абракадабру» через «венчик безбрачия». Корабль кидался и уворачивался от клубящихся макаронин, которые никли, криво роняя безобразно длинные шеи и тем доставляли еще больше неприятностей мастеру высшего пилотажа.
Противокосмическая оборона Фракены приготовила немало сюрпризов. Летучие мины зонального распыления висели в воздухе, солнечным пятном застряв между вихрастых колосьев.
Рон вертелся в турели и стрелял как одержимый, изничтожая дрожащие марева мин. В его глазах металась досада: чем ниже они опускались, уже различая лесистую поверхность планеты, тем большие россыпи этих смертоносных подружек преграждали им путь. Но зарядов требовалось тратить в несколько раз больше, потому как четверть этих игрушек были невидимы. И «Джордано» приходилось продираться словно сквозь заросли укрытых сумерками джунглей, уповая на удачу. Но эта весьма капризная дама, любуясь собой в зеркале судеб, вознамерилась посмотреть на себя со спины, показав зад.
Корабль обдало непереносимым сверканием. Грудная клетка как мембрана трепыхалась над сердцем Парса. Он видел на экране радио лока обмякший падающий инверсионный столб, натолкнувшийся на нечто невидимое, согнувшийся в этом месте и подталкивающий тем самым зонарную мину наперерез уже почти проскочившему «Джордано».
По губам Крейга проползла трагическая ухмылка. Его психика так до конца и не приспособилась к умению видеть дальше. Он вырвался из лежака, натягивая само распеленывающиеся ремни и побежал к лестнице ведущей на низовой уровень. Корабль скачкообразно взлетел, опрокидывая бегущего. Путь до лестницы показался для него сверх коротким. Крейг обеими руками вцепился в горбатый поручень и корабль вышиб из него дух, ударив полом в подставленную грудь. Взорвавшееся небо оказалось чересчур жестким препятствием.
Отпрянувший от боли корабль чрезвычайно плохо слушался рулей высоты. Настолько плохо, что Иллари приходилось совершать невозможное, оставаясь единственно реально контролирующим полет человеком. Ему приходилось что-то делать со своей кистью, чтобы вновь ощущать плазмопереброщик. Парс, экран которого пестрел ложными засветками, пытался найти помощь у оперативного провидца. Но не мог поймать осознанного взгляда из под опущенных век Крейга, катающегося взад и вперед по раскачивающемуся полу, словно на невидимых качелях. Корабль ходил ходуном. Внешне Рон, в колпаке башенки турели напоминал подростка, эдакого обиженного мстительного забияку, упирающегося в подножку великоватого по размеру кресла. Соблюдая свойственные человеческой природе противоречия он не обращал внимания на крики внизу, попеременно меняя уставшие большие пальцы на гашетке синхронизатора огня. И продолжал упорно и почти безостановочно вести обстрел наполненного опасностью пространства.