Его губы снова коснулись шеи, язык тронул чувствительную кожу за ухом, нырнул в раковинку. Толкнулся туда тверже и увереннее — и где-то в глубине отозвалось странным ощущением нетерпения. Загорелось под кожей, завибрировало острой потребностью почувствовать его везде. Этот умелый, бархатный язык, сильные, немного шершавые пальцы, уже оставившие грудь и двинувшиеся ниже, принявшиеся рисовать замысловатые узоры на моем животе.
Как странно, Сергею я никогда не позволяла трогать живот. Щекотно было, хотелось отстраниться, и возбуждение враз сходило на нет. А сейчас этот незнакомец как будто обнаружил секретную кнопку в моем теле. Ту, что лишь усиливала желание. Что обнажала нервные окончания, доводя меня до какого-то исступления. До почти животной потребности продолжать.
Как сладко у него это выходило… Большой палец опустился в ямку пупка, надавил, а остальные скользнули ниже, нарочито медленно задевая набухшие складочки. Он не двигался дальше, не проникал туда, где острее всего хотелось его почувствовать — и тем заводил еще больше.
Я уже кусала губы и готова была стонать от нетерпения. Тем более, что слишком отчетливо ощущала стальную твердость, упирающуюся мне в ягодицы. Шелковистую, упругую, к которой до дрожи в кончиках пальцев хотелось прикоснуться. Сжать, погладить этот гладкий шелк, прочертить выпуклость вен, чувствуя, как под моими касаниями он наливается еще большей силой. Задеть уздечку, слегка царапнув ее и заставляя мужчину содрогнуться всем телом. И тут же утопить эту дрожь сделавшимися до неприличия жадными губами.
Хотелось всего этого… до безумия. Тоже, наверно, впервые в жизни. Никогда прежде не понимала странной потребности мужчин в минете, не говоря уже о том, чтобы самой испытывать от этого удовольствие. Белов становился каким-то одержимым, мечтая о таких ласках, и иногда я готова была уступить. Но не больше. Отчего же сейчас, с человеком, которого час назад даже не знала, в буквальном смысле закипала кровь? И рот наполнялся слюной от предвкушения, от желания втянуть всю эту внушительную шелковисто-каменную твердость, позволить ему погрузиться в мой рот до самого горла.
Пальцы мужчины нырнули между ног, и даже шум воды не заглушил хлюпающего звука — я была мокрой до неприличия. И такой же бесстыже голодной… до него.
Развернулась лицом, а он словно только этого и ждал. Чуть подтолкнул, прижимая меня к стенке кабинки. Как удар тока по телу… от контраста с холодным кафелем или от того, как жадно и резко ворвался в рот язык, тут же сталкиваясь с моим? Ох, и умелый же котяра!
В висках застучало, а на глаза опустилась разноцветная пелена. Я вцепилась ему плечи, с наслаждением впиваясь ногтями в тугие мышцы. Что-то прохрипела, запрокидывая голову и отдаваясь во власть настырных поцелуев. Жарких. Сводящих с ума. Он кусал мои губы, вел языком по скулам и подбородку. Смахивал, тоже губами, с ресниц сияющие капли воды. Шея, ключицы, снова грудь — и чувствовать ласки его рта было еще приятней, чем рук.
Хотя и руки не оставались без дела… О, как же виртуозно танцевали на моем теле! Впечатывались в бедра, то щипая, то невесомо поглаживая. Раздвигали ягодицы, размазывая влагу. Ныряли внутрь, вызывая болезненно сладкие спазмы, и тут же покидали, заставляя протестующе стонать.
Сколько раз слышала, что нельзя сравнивать мужчин, особенно в такие вот моменты, но это происходило как-то помимо моего рассудка. За Сергеем я постоянно не успевала. Или это он не особенно старался меня дождаться? Незнакомец будто почувствовал тот момент, когда спираль напряжения внутри натянулась до предела. Когда сердце начало биться уже не в груди — где-то в горле, перекрывая и без того сбившееся дыхание. Подхватил под ягодицы, приподнимая меня над полом, и резко, с каким-то остервенелым нахрапом насадил на себя. Шлепнул с размаха, выбивая вскрик, которую тут же заглушил очередным поцелуем. Боль лишь обострила удовольствие, вынуждая вздрогнуть и еще сильнее вцепиться в его плечи. Подхватить горячий и сумасшедший ритм, от которого сотрясается все тело. Еще резче. Еще глубже… До остро-сладких искр в каждой клеточке, до сверкающих сполох перед глазами. До сорванного от крика горла. До дурманящего опустошения — уже потом: в тесно сплетенных объятьях на широченной кровати в номере пятизвездочного отеля.
Наверно, так и сходят с ума. С тем, имени которого не знаешь, но кто сумел подарить тебе за ничтожно короткое время все краски мира…
Глава 4
Шевелиться не хотелось. Так бы лежала и лежала на мягкой, невероятно уютной просторной кровати. В не менее уютных объятьях. Мужчина устроился за моей спиной, прижав к себе, и продолжал поглаживать легкими дразнящими касаниями то грудь, то спускался к животу, то скользил по бедрам, задевая чувствительные места. Теплое дыхание над ухом убаюкивало.