За долгие годы отсидок он научился распознавать даже очень искусных лжецов, но теперь Фомин верил странному гостю, и даже не потому, что тот был готов ответить своей головой.
Интуиция подсказывала пахану: этот человек сейчас говорит правду.
Глубоко вздохнув, Монах согласно кивнул:
— Хорошо, я тебе верю. Когда созреешь, передашь своих пацанов Буру, а с Дюком я сам разберусь.
Стародубцев поспешно ответил:
— Я хотел все закончить сегодня и отвалить. Расставаться нужно быстро, ни о чем не жалея.
— Ну что же, — сказал Фомин, — бери Бура и поезжайте, раз тебе невтерпеж.
Роман, который сидел чуть в сторонке, но ловил каждое слово, произнесенное за круглым деревянным столом, приподнялся со своего места и обратился к Стародубцеву:
— А ты разговаривал со своими людьми? Вдруг они не захотят под нас нырнуть?
Фомин перебил своего товарища:
— Мы никого неволить не станем, пусть каждый решает сам за себя. Разойдемся без обид, в конце концов, по одной земле ходим и дышим одним воздухом. Делить нам нечего. Ты, — пахан выразительно посмотрел на Вадима, — заберешь все, что тебе полагается, а если нельзя это сделать сразу, сообщишь свои координаты, мы тебе переведем все до последней копейки — нам чужого не надо.
— Свое я все забрал, только квартира осталась, — с готовностью ответил Стародубцев. Он искренне обрадовался такому удачному для него окончанию переговоров. — Но мне некогда заниматься ее продажей.
— А где эта квартира? — заинтересовался Бур. — И какая?
Вадим слегка замялся, но все же ответил:
— Трехкомнатная, на Ленинградском проспекте, в районе метро «Динамо», но черт с ней, с квартирой…
— Почему же это черт с ней? — вопросом перебил говорящего Монах. — Я как раз хотел прикупить себе какую-нибудь хазу недалеко от центра. Сколько ты за нее хочешь?
— Мне все равно, — равнодушно ответил Вадим. — Если тебе, пусть это будет подарком от меня в качестве компенсации за происшедшее.
Лицо Фомина приобрело жесткое выражение, и он произнес, сквозь зубы цедя слова:
— Ты ко мне в корефаны не подмазывайся, по этому поводу я тебе все сказал прошлой ночью, подачки мне не нужны. Я вор, а не попрошайка. Мне до фонаря все твои компенсации, на эту лажу лохов да телок цепляй, а мне нечего в уши дуть, как голимому фраеру. Давай по делу тереть. — Монах повторил свой вопрос: — Сколько ты хочешь за хату?
— Полтинник, — ответил Вадим, глядя прямо в глаза авторитету.
— Бур, — пахан обернулся к подручному, — стоит того эта халупа?
Роман неуверенно пожал плечами и, чуть помедлив, ответил:
— Сразу так не скажешь, надо смотреть, но в любом случае это не крохоборство.
— Вот и ладушки, — удовлетворенно произнес Фомин. — Поедешь посмотришь, если все на мази, отвалишь ему полтинник из общаковых денег, а в общак мы позже внесем.
Поняв, что разговор на этом окончен, Стародубцев приподнялся и с чувством произнес:
— Спасибо, Монах. Ты не подумай, я не напрашиваюсь к тебе, как ты говоришь в кореша, но ты все-таки знай — я действительно сожалею о случившемся.
— Ладно, — Фомин почувствовал искреннюю симпатию к этому странному человеку, но вместо того, чтобы ответить нечто приятное, нарочито грубо произнес: — Давай, вали в свою заграницу, и дай Бог, чтобы наши пути больше не пересекались.
Вадим, казалось, понял ощущения Монаха, как, впрочем, и то, что авторитет не мог говорить с ним по-другому. Стародубцев бросил на пахана благодарный взгляд и направился к поджидавшей его машине.
Бур, немного помедлив, спросил, обращаясь к законнику:
— Валера, ты это серьезно по поводу бригады Заики?
— С этой минуты такой группировки больше не существует, а есть бригада Бура. — Голос авторитета стал доброжелательнее. — Пора тебе выбиваться из подручных в самостоятельного пахана. Считай, что тебе доверили зону и спрос будет соответственным. Любой плюс станет общей заслугой, равно как и любой «косяк» станет твоим собственным. Запомни это.
— Но я никогда не отвечал ни за кого, кроме как за себя, — попытался возразить Бур, — что-то не в кайф мне весь этот бедлам.
Монах тихо, по-дружески рассмеялся и подбодрил товарища:
— Держи масть, жиган, на тебя люди смотрят. Музыкант выпишется из больнички, поможет, а пока я тебя поддержу. Не дрейфь, Бур, где наша не пропадала!.. Шалман пасти — это тебе не пальцы перед барыганами загибать, тут одной фени маловато будет. Ну а на крайняк по ушам всегда тебе дать успеем, — пахан захохотал, ему понравилась собственная шутка.
Направляясь к зеленому «СААБу», Бур на ходу пробурчал: