Монах неодобрительно посмотрел на подручного — тот, видимо, уже пожалел о ненароком вылетевших словах.
Шило понимающе перехватил взгляд авторитета и спросил, обращаясь к Буру:
— А что случилось?
Рома понял, что напрасно затронул эту тему, и попытался отшутиться:
— В очереди за шаничками чуть не разорвали. Оборзели совсем…
— Ладно, Бур, говори, не съезжай с базара, — серьезно протянул Фомин, прикладываясь к горлышку бутылки с пивом, — давай, мечи дальше, раз не можешь метлу на привязи держать. Только покороче, а то парок стынет.
Поставив пивную бутыль на стол, сколоченный из дубовых досок, авторитет прошел в парилку. Прикрывая за собой дверь, он услышал, как Роман принялся обстоятельно пересказывать гостю утренние события, красочно живописуя подробности и пересыпая все крепкими словечками в адрес пассажиров вишневой «девятки»…
Моторная лодка, привязанная к небольшому причалу у поместья Зеленцова, переваливалась с борта на борт, рискуя оборвать швартовый трос. Огромные волны заливали палубу, достигая порога дома.
Казалось, еще один такой шквал — и суденышко разнесет вдребезги о кирпичную стену особняка.
Дюк, стоя на крыльце, с изумлением наблюдал, как обычно спокойная и прозрачная гладь подмосковного озерца превратилась в штормовое море, изрыгающее из себя мутную, темную воду.
Небо покрыли грозовые тучи, время от времени рассекаемые зигзагами молнии. Свистящий ветер пронзал насквозь.
Почти у самой воды кружили беспокойные чайки, едва не задевая крыльями ошеломленного Зеленцова.
Вдруг человеку почудилось, будто птицы кричат нежными женскими голосами. Ему даже удалось разобрать отдельные звуки, похожие на слова: «Ле-лик, Ле-лик…»
— Лелик, Лелик, проснись…
Зеленцов открыл глаза и обнаружил, что лежит на мягком диване в собственном кабинете, а его энергично трясет Светлана, постоянно повторяя:
— Лелик, проснись. К тебе только что Паша пришел. Он увидел, что ты спишь, и попросил меня разбудить.
Опустив ноги с дивана на мягкий ворс ковра, Дюк сладко потянулся и протер заспанные глаза.
— Слушай, Светик, — задал он неожиданный вопрос, — а к чему снятся чайки?
— Не знаю, — ответила блондинка, — я в сны мало верю.
Мужчина, окончательно стряхивая с себя остатки дремоты, прошел к небольшому холодильнику и достал пластиковую бутылку с минеральной водой. С наслаждением сделав несколько жадных глотков, он вновь обратился к собеседнице:
— Светлана, а вода к чему снится?
Девушка на секунду задумалась и нерешительно протянула:
— Насколько я помню, если чистая вода, то к радости, а грязная — к неприятностям. Да брось ты впадать в цыганщину, тебя Паша ждет. У него, как всегда, что-то срочное.
— Ну так пусть зайдет, — ответил Зеленцов слегка раздраженным тоном, — а то в последнее время взял за моду тебя подсылать. У него что, языка нет или я разорву его?
Девушка поспешила выйти из комнаты.
Не успела она прикрыть за собой дверь, как в кабинет ввалился здоровенный Паша.
Получив предупреждение от Светланы о дурном настроении шефа, он постарался придать лицу смиренное выражение, впрочем, ему это плохо удалось.
Дюк, выведенный из равновесия неприятным сновидением, хотел пропесочить своего помощника. Однако, взглянув на того, лишь криво ухмыльнулся и спросил:
— Ну что у тебя?
Паша уселся в кресло и принялся рассказывать:
— Грыжа встречался с этим «бобром», который предлагает купить «дурь». Зовут его Степан, и у него действительно имеется килограмм кокса. Он хочет сто баксов за грамм. Грыжа говорит, его можно швырнуть. — Говорящий вопросительно уставился на патрона.
— Можно, так кидайте, — спокойно ответил Дюк, — только смотрите, легавых не наведите. Как он думает пробросить этого Степана? — Шеф имел в виду дальнейшие действия Грыжи.
— В наглянку отъем сделать, — произнес Паша, удивленный вопросом, — ты же знаешь, Лелик, Грыжа не «кукольник» и не «ломщик». Ему проще в бубен зарядить, чем лапшу на уши вешать кому-то.
— Ладно, — устало отозвался Зеленцов, продолжая размышлять о сновидении, — только передай ему, если запорет бок, пусть потом мне на глаза не попадается. И чтобы без лишнего шухера, а то я его знаю.
— Передам, — отозвался громила, направляясь к выходу.
Как только за ушедшим затворилась дверь, Дюк забыл о состоявшемся диалоге, снова вспоминая недавний сон.
В голове прочно засели слова, сказанные девушкой: «…а грязная — к неприятностям».