Русик с Вовочкой остались с тем типом, которого Окатыш отправил в нокаут в здании аэропорта, а еще один подручный тихо лежал на земле, в метре от перевертыша, — в его глазах навсегда застыло умиротворенное выражение.
Выбившись из сил, экзекуторы остановились, пытаясь перевести дыхание и глядя на потерявшую сознание жертву. Затем Паша произнес:
— Давай грузить его в машину.
—..?
— Отвезем к Дюку.
— А он? — Приятель указал на распластавшегося на земле покойника.
— Ему мы уже ничем помочь не сможем, — грустно протянул гигант, — пусть менты с ним занимаются. Давай, пошевеливайся, а то сейчас мусора наедут, лохи наверняка заявили о перестрелке.
Подняв бессознательное тело Окатыша, парни донесли его до машины и погрузили в багажник, как мешок с гнилой картошкой.
«БМВ» сорвался с места, оставляя позади себя густое облако пыли.
Не доезжая до поста ГАИ на Ленинградском шоссе, Паша свернул на Кольцевую и, вклинившись в плотный поток транспорта, устремился в сторону Рублевской трассы.
Нервничая и беспрестанно нажимая на клаксон, он пытался пробиться в образовавшейся пробке — неподалеку дорожное СМУ воздвигало разделительное ограждение, и, судя по всему, это было надолго.
— Вот суки, — в сердцах выругался гигант в адрес рабочих, — не могут ночью строить. Перекрыли все движение.
— Не суетись, — спокойно возразил сидящий рядом парень, — за нами никто не гонится, а к Дюку мы и так не опоздаем.
Понадобилось больше часа, чтобы красный автомобиль, проделав не такой уж длинный путь, въехал в ворота особняка…
Открыв багажник, громила одним рывком вытащил оттуда пришедшего в себя Окатыша. Лицо последнего походило на треснувший арбуз: нос свернут в сторону, под глазом набух огромный синяк, на пепельных небритых щеках запеклась кровь.
К приехавшим подошел хозяин дачи и, бросив брезгливый взгляд на жертву, спросил, обращаясь к своему помощнику:
— А где остальные?
— Эта паскуда застрелил Чилима и сломал нос Грише, — Паша ткнул пальцем в грудь Окатышу, — Русик с Вовочкой повезли того в больницу.
Взяв жертву за подбородок, Зеленцов сквозь зубы процедил:
— Что же ты, петушара, сначала бросил друзей в беде, оставив их на растерзание легавым псам, а потом вообще в бега ломанулся? Думал, не поймаем? Ну рассказывай, как ты докатился до такой жизни?
Допрашиваемый уныло молчал. Если раньше у него еще теплилась призрачная надежда на спасение, то теперь он твердо знал, что его ждет.
— Что же ты, ублюдок, в своих начал шмалять, — продолжал Дюк, — поступил бы как настоящий мужчина, а не как блядь привокзальная, готовая подставить жопу под любого, лишь бы ей шкуру не попортили, взял бы и застрелился.
— Дюк, я не хотел, — жалобно запричитал Окатыш, — это случайно получилось…
— Стреляться не хотел? Или не хотел стрелять? — уточнил Зеленцов.
— Стрелять… — еле слышно прошептал предатель.
Обернувшись к своему подручному, хозяин особняка, поморщившись, сказал:
— Уберите от меня этого пидера.
— Куда?
— В подвал его, и мучить, мучить, пока не сдохнет, падла.
— Что с трупом делать? — деловито осведомился Паша, ибо до смерти Окатыша в лучшем случае оставалось несколько дней.
Дюк осклабился.
— Потом закопаете в лесу и вобьете осиновый кол в его паскудную грудь, чтобы такая тварь больше на свет не появлялась.
Подхватив Окатыша под мышки, Паша с «быком» поволокли того в сторону сарая, где был оборудован подвал, используемый как камера пыток. Жертва отчаянно, из последних сил сопротивлялась, но гигант одним ударом вышиб из него сознание и, перехватив поудобней обмякшее тело, понес к месту казни…
Пыточная представляла собой кубическое помещение, выстроенное из железобетона. В одну из стен была вмурована стальная цепь, оканчивающаяся металлическими кандалами. На песчаном полу стояли две алюминиевые миски, похожие на собачью посуду. Одна предназначалась для воды, а вторая — для отправления естественных нужд. В углу помещался небольшой слесарный верстак с прикрученными к нему тисками.
Заковав жертву в кандалы, гигант обратился к своему товарищу:
— Пойди принеси ведро воды, бейсбольную биту и инструмент.
Спутник здоровяка молча отправился выполнять приказ. Вернулся он минут через пять, держа в одной руке большое эмалированное ведро с водой, а в другой метровую палку с утолщением на конце и чемоданчик автомобильного инструмента.
Подхватив ведро, Паша вылил в лицо Окатыша почти все его содержимое. Тот открыл глаза и тупо уставился на присутствующих.