Подойдя к столу, Монах вырвал из лежащего на нем блокнота полосатый листок и написал коротенькую записку. Свернув ее в несколько раз, он громко выкрикнул:
— Рома, иди сюда.
Мгновенно распахнулась дверь, и на пороге появился Бур, вопросительно глядя на Фомина. Он догадался, что ночной звонок имеет какое-то отношение к исчезновению сестер, и был готов по первому зову пахана броситься хоть в адское пекло.
— Что?
— Вот послушай… — вместо ожидаемого призыва к действию Рома совершенно неожиданно услышал: — Бур, дай мне слово жулика, что не прочитаешь эту записку до утра и то только в том случае, если ни я, ни мои девчонки не вернемся. Если же сестры приедут, ты эту малявку, не читая, сожжешь.
— Пахан, а ты?
— Не ссы, братэлло, прорвемся, — улыбнулся Монах и добавил: — Ну а если не доведется свидеться, пригрей сестер, как своих собственных.
— Пахан, да ты что? — Глаза подручного недоуменно округлились. — О чем ты мне трешь…
— Рома, — на редкость сурово прервал его Фомин, — дай слово.
Рома сконфуженно молчал.
— Ну?!
— На пидера отвечу! Вот он слышит, — Бур указал на стоящего в сторонке Брюса, — сукой буду, клянусь!
Монах пристально посмотрел на товарища и улыбнулся, поворачиваясь к выходу.
— Ты куда, Валера? — спросил Брюс. — А как же мы?
— Кочумарьте, браточки, — ответил авторитет, а затем, секунду поразмыслив, добавил: — Хотя до дороги меня подбросьте, а там я сам доберусь.
Бур поспешно направился к зеленому «СААБу», и через минуту автомобиль выехал за ворота.
Сеня набрал номер — в динамике телефонной трубки раздался щелчок, и Сеня узнал голос Стародубцева:
— Алло…
— Вадим, ты скорее всего меня не знаешь, — торопливо проговорил молодой человек, боясь, как бы на том конце провода не положили трубку, не дослушав его, — но у меня есть что тебе сказать.
— Кто ты такой? — спросил Стародубцев. — Что тебе надо?
— От тебя мне не нужно ничего, — коротко ответил Сеня, — просто я знаю, что у тебя недавно убили брата и ты готов наделать много глупостей. Я хочу тебя предостеречь…
Вадим перебил неизвестного собеседника, задав неожиданный вопрос:
— Тебя попросил позвонить мне Монах?
— Нет, — ответил звонивший и от неожиданно охватившего его волнения переложил трубку в другую руку. — Монах здесь ни при чем. Поэтому я и звоню, а иначе никогда не стал бы этого делать. Поверь мне… Я знаю, кто приказал убить парня.
Стародубцев долго молчал, обдумывая услышанное, — это меняло все. Его так и подмывало бросить трубку или наговорить Бог знает чего, но он сдержался и только спросил:
— Если ты действительно что-то знаешь, приезжай ко мне, а если решил ваньку повалять, положи трубку и больше не звони. В любом случае я не поверю ничему сказанному, пока не увижу тебя и не смогу убедиться, что ты не человек Монаха.
Сеня не знал, что ответить.
Ему было необходимо подумать, прежде чем решиться на какие-то меры. Он представил себе, что доказать вину Заики можно только одним способом — лицом к лицу и в присутствии Вадима.
С другой стороны, молодой человек понимал, что ждет его, когда Стародубцев узнает, кто именно нажал на спусковой крючок.
Сеню охватил животный страх, и он уже был готов повесить трубку, но вдруг на него как будто что-то нашло: ему стала абсолютно безразлична собственная судьба. В конце концов, что его держит в этой жизни? Родных у него нет, друзей тоже, а есть только деньги, много денег, которые он заработал на чьем-то горе.
Бывают минуты, когда человек переосмысливает свою жизнь, смотрит на нее по-другому, меняясь не только в собственных глазах, но и в глазах окружающих. Обычно люди называют такие поступки безумством.
В жизни Сени наступила именно такая минута, и он решительно произнес:
— Говори адрес, я подъеду.
Помедлив, Стародубцев продиктовал адрес.
— Буду через час, — пообещал молодой человек, опуская трубку на рычаг, и поспешно вернулся к ожидающему его автомобилю.
Усаживаясь на сиденье и захлопывая за собой дверь, он почти приказал пожилому водителю:
— Все изменилось. Давай, батя, дуй на развилку Можайского шоссе, да притопи, старик — мне некогда.
Не договорив фразу, он достал из кармана несколько смятых купюр и протянул их ветерану:
— Держи — это тебе.
На секунду оторвавшись от дороги, престарелый извозчик едва не выпустил из рук баранку — на ладони пассажира лежало несколько стодолларовых банковских билетов.