Резко затормозив, он дрожащими руками взял деньги и пересчитал вслух:
— Один, два, три… семь! — Вопросительно уставившись на сидящего рядом, он повторил: — Семь! Семь стольников! Да за что же?
— Бери, дед, — грустно улыбнулся молодой человек, — они тебе нужнее, чем мне.
Круто развернувшись, «москвич» резво, насколько позволял его преклонный возраст, понесся по освещенной придорожными фонарями трассе, увозя в неизвестность щедрого пассажира.
ГЛАВА 17
На развилке Можайского шоссе Монаха поджидали двое молодых парней. Когда Фомин вышел из такси, к нему приблизился один из них и молча указал рукой на стоящую чуть в стороне белую «девятку».
Авторитет проследовал за провожатыми и, усаживаясь в автомобиль, позволил завязать себе глаза повязкой из плотной ткани.
Машина сорвалась с места, увозя пахана в неизвестном направлении.
Сидя на заднем сиденье, Монах пытался определить направление, но, по-видимому, парни получили на этот счет надлежащие инструкции и минут десять петляли по ночным улицам, прежде чем вырулить на финишную прямую.
Всю дорогу пассажиры «девятки» упорно молчали. Только один раз Фомин расслышал, как сидящий рядом с водителем молодой человек позвонил по мобильному телефону и произнес всего одну фразу:
— У нас все чисто, проверил, он действительно один приехал.
Сидя с завязанными глазами, Монах размышлял о том, что же произойдет дальше.
Он не понимал, чем вызвана такая ненависть Стародубцева к нему, Фомину, что он готов рискнуть даже собственной безопасностью, лишь бы разделаться с авторитетом.
Неужели недавние покушения — его рук дело? А впрочем, чему удивляться?
Сегодня люди готовы вцепиться в глотку друг другу из-за всякой мелочи, а он, Фомин, влез в их внутренние дела с банкиром. Конечно, Гладышев — вот что заставило Заику возненавидеть его, Монаха. Ну а Стародубцев просто выполняет приказ своего шефа.
«Ничего, — пронеслось в голове у авторитета, — я еще успею вцепиться кому-нибудь в глотку, прежде чем покинуть этот мир».
При мысли о предстоящей борьбе за жизнь Монах осторожно потрогал языком лежащее за щекой стальное лезвие.
Неожиданно машина остановилась, и Фомин ощутил, как чьи-то крепкие руки ловко прощупали его одежду в поисках оружия, а затем вытолкнули его из салона автомобиля, сдергивая с глаз повязку.
Монах осмотрелся.
Он обнаружил, что стоит посреди просторного двора старенького бревенчатого дома, обнесенного со всех сторон высоким забором. Он увидел пылающие злорадством и ненавистью глаза Стародубцева, за спиной которого маячили фигуры нескольких бойцов.
— Ты меня зенками не буравь, — сквозь зубы процедил пахан, обращаясь к Вадиму, — где девчонки?
Неторопливо обернувшись к одному из подручных, Стародубцев приказал:
— Андрон, телок приведи!
Недавний «лейтенант», выслушав распоряжение, скрылся на пороге дома и через минуту вернулся в сопровождении сестер, одна из них отчаянно вырывалась из крепких объятий похитителя, пытаясь лягнуть того по ноге.
Вдруг ее взгляд встретился с глазами Монаха, и она, больно саданув своего стража по голени, вырвалась и бросилась на шею к авторитету.
— Валера! Валерочка! Как же так? — Она крепко прижималась к его груди, теребя короткий ежик волос любимого. — Значит, они тебя через нас достали? Зачем ты приехал? Ну зачем? — Последний вопрос заглушили рыдания, и девушка, вздрагивая всем телом, заплакала, не в силах больше скрывать своих слез.
Монах принялся гладить ее светлые волосы, успокаивая нетвердым голосом:
— Ну перестань, Даша, перестань. Все нормально. Все обойдется.
В этот момент к Фомину подошла Маша и, обняв его за шею, уткнулась в плечо. Как ни странно, у нее не было слез, только глухие всхлипывания вырывались из девичьей груди.
Обнимая сестер, Монах повернулся к стоящему тут же Стародубцеву и суровым голосом сказал:
— Ты обещал отпустить их. Сдержи слово.
— А я и не отказываюсь, — ответил Вадим и бросил кому-то из своих людей: — Отвезете девчонок туда, куда они скажут.
От группы охранников отделились двое и, подойдя к близняшкам, взяли их за руки, пытаясь оторвать от авторитета.
Но Даша, вырвавшись, крикнула:
— Пошли вон, сволочи, подонки! Не трогайте меня, я никуда не поеду!
Фомин, приподняв девушку за подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза и проникновенным голосом произнес:
— Вы должны уехать. Нам предстоит мужской разговор, и вам при этом присутствовать нельзя.
— Знаю я ваши разговоры, — выпалила Даша, — но без тебя никуда не поеду.