— Дай хоть отдышаться, — отмахивается Алекс, заново для меня повторяя: — Мощная дылда гналась за мной два квартала. Орала как резаная, чтоб я остановился.
— А ты что? — спрашиваю и одновременно осматриваю жертву дылды.
Вроде все на месте, одежда не порвана, только стильная стрижка его светлых волос превратилась в хаос, торчащий в разные стороны.
— В самоубийцы не записывался. Бежал сломя голову. Вроде непонятно, зачем я ей нужен, — хмыкнул друг, — Влюбилась и башню снесло.
У Алекса уже не первый случай. Вместо слов сочувствия, все громко расхохотались.
— Сейчас проверим силу любви твоей фанатки, — продолжая посмеиваться, Марк схватил рюкзак Алекса, и уверенно полез доставать содержимое.
Ничего примечательного. Телефон, средства предохранения, жвачки, пара тетрадей и… две зачетки. Мы тут же кинулись их открывать.
— Вот как значит! — радуется своей догадке Марк, — Мы тебя считаем своим другом, разгильдяем Алексом. А ты на самом деле отличница Полина. Давно скрываешь?
В прошлый раз за Алексом гналась студентка физкультурного института, когда он телефоны в библиотеке перепутал. Еле отбили дружбана. Студентка, как назло, оказалась мастером тхэквондо, и пару приемчиков таки прилетело.
Алекс пригорюнился, понимая причину, по которой с дылдой теперь придется пересечься снова. Марк посетовал на препода по маркетингу, которая требует от него для зачета приходить на частные уроки к ней домой. В причину просто подтянуть успеваемость он не верит, считая, что строгая преподша домогается его, брутального красавца.
— У вас все фигня, — останавливаю жалобщиков, — По шкале опасности со мной не сравнитесь, — так и считаю, если что, — На меня сегодня напал живой Годзилла в закрытом помещении, — описываю в воздухе великана, — Мы сцепились в жесткой схватке, вплоть до срывания одежды. А потом я вышвырнул его в окно.
— Снова гонишь? — недоверчиво протянул Алекс, усмехаясь. Его просто миновал пока любимчик белянки, потому и умничает.
Насчет жесткой схватки относилось больше к дрессировщице мелкого гада. В окно мысленно я выбрасывал хомяка раз пять, пока белянка наконец-то отцепила заразу.
— Что пил перед этим? — глядя с подозрением через очки поинтересовался Яр.
— Да ну вас, — отвернулся от безжалостных друзей.
Не верят, как хотят. Я-то знаю, что Годзилла мне не привиделся, так же, как его дрессировщица. В подробности посвящать не берусь, обойдутся.
Даже друзья не знают о моей фобии мелких грызунов. А точнее: мышей, хомяков и крыс. Наследственность тянется от деда, передалась отцу, и дальше мне. Мы — Дубовы, ничего не боимся и не брезгуем, кроме мелких писклявых тварей.
Специально ее обломал. Пусть лучше думает, что не в моем вкусе, и не питает надежды. Ничего примечательного в ней особо и нет. Да и не до рассматриваний мне было. Запомнились длинные светло-пшеничные волосы, взметнувшиеся мне прямо в лицо, когда прыгнула на шею. Еще перемены в том, как смотрели ее каре-медового цвета глаза.
На меня — как на изверга, затем, идиота.
И на рыжего монстра, после того как прижала к себе. Ему-то белянка улыбалась, сюсюкала, гладила шерсть. Того и гляди, целоваться б полезла. Ненормальная, что с нее взять. Завтра в универе ее и не замечу.
Диджей поставил динамичный трек. На танцполе публика увеличилась втрое. Пора вытеснять сегодняшний бред.
— Давненько мы не взрывали толпу, — поднялся со своего места, — Самое время показать, кто здесь звезды.
Друзья вначале заняли объекты на вечер, высматривая для кого потеть придется. Закатили рукава, и двинулись следом за мной на танцпол.
Нам не нужно место и пространство. Стоит выйти в самый центр, как мы оказываемся в кругу широкого кольца. Даю рукой знак диджею не прерываться.
И… зажигаем!
Кирилл
Нам не нужно место и пространство. Стоит выйти в самый центр, как мы оказываемся в кругу широкого кольца. Даю рукой знак ди-джею не прерываться.
И… зажигаем!
Больше не глядя на друзей, подпрыгиваю, перекручиваясь в воздухе два раза. Под прямым углом ловлю себя одной рукой, развивая скорость вращения ног с перепадами волнами. Толпа ахает, девочки визжат, перекрикивая музыку. Ловлю изумленные взгляды меняя позицию.
— Это брейк-данс, детка, — бросаю одной из фанаток футболку.
Раскачиваясь с каждым движением, я отрываюсь от толпы. Пропускаю мимо лишний шум. Пусть ненадолго, но забываю кто я, зачем здесь, и всецело растворяюсь в ритме. Легкость. Полет. Адреналин через край. Кайф, который не поддается сравнению. Только в танце я могу все взять и отпустить. И только паркет меня наполняет живым огнем изнутри.